всего…
Вторая стычка с неприятелем стоила парашютистам меньших жертв, чем высадка и ночная атака. Но среди потерь оказался расчет Круза. И Тому очень хотелось понять, почему так случилось. Поэтому, как только рядом с окопчиком появился первый же спокойно вышагивающий пехотинец из подошедшего подкрепления, Томпсон оставил базуку Трейси и побежал к подбитому танку. Огромная коробка уже догорела, и лишь откуда-то изнутри лениво поднимались отдельные струйки дыма. Стараясь не обращать внимания на вонь, Том осмотрел место попадания, прикинул расстояние от машины до своего укрытия и поразился, поняв, что в горячке боя сильно преувеличил дистанцию стрельбы. На самом деле было не триста ярдов, как ему показалось, а вдвое меньше. Получалось, что попал он в башню по чистой случайности: еще бы чуть-чуть, и граната пролетела бы выше. «Удача любит дураков и безбашенных», – кстати припомнил Том очередное высказывание Мимоходова. «Но почему же не стрелял Боб?» – двигаясь по следу танка, пытался понять он. Пробежка чуть не закончилась конфузом. Он наткнулся на полураздавленное тело напарника Круза, и потрясенный всеми предыдущими событиями организм непроизвольно попытался выкинуть всё оставшееся в желудке. А учитывая, что ел он последний раз целую вечность назад, до вылета, удалось выдавить лишь немного желчи. Реакция на увиденное в самом окопе, возможно из-за привыкания организма (хотя и говорят, что к такому привыкнуть невозможно), была намного слабее. Как ни странно, ружье пострадало меньше всего. Танковая гусеница лишь слегка прошлась по дульному срезу, смяв его и отбросив, вместе с оторванной кистью руки, продолжавшей сжимать рукоятку, в сторону. По всему выходило, что Круз целился в танк до последнего, но почему-то так и не выстрелил.
«Черт возьми! – неожиданно вспомнил Том. – Батарейки!» Действительно, сухие батареи, от которых производилось электровоспламенение реактивного заряда при выстреле, часто разряжались. А про их проверку не вспомнили ни он сам, ни его подчиненные. Том неожиданно вспотел, представив, как Круз безрезультатно жмет на спуск, а танк всё едет и едет на него.
«Нет уж, надо от противотанковой ружбайки отбиваться в любом случае, – подумал Том. – Охота на танки не способствует долголетию. Лучше уж продолжать командовать отделением».
От размышлений его отвлекло отделение пехотинцев, промаршировавших мимо. Веселые выкрики и смешки, которыми они обменивались, сменились мрачным молчанием по мере того, как до солдат доходило, что рассматривает угрюмый сержант-парашютист. Солдаты прошли, и сразу же за их колонной быстрым шагом спешил куда-то незнакомый десантник.
– Сержант Томпсон? – приблизившись, спросил он.
– Я. И что?
Настроение было ниже плинтуса, и его хотелось на ком-нибудь сорвать. Похоже, солдат это почувствовал, потому что вытянулся, словно на строевом смотре, и доложил так, словно перед ним стоял как минимум генерал Паттон:
– Сэр, вас разыскивает капитан Сейер, сэр!
– Понял. Пошли, парень, проводишь.
Злость так же внезапно схлынула, как и появилась, и наступил послебоевой откат. Хотелось просто лечь на что-нибудь более-менее подходящее и полежать, ни о чем не думая. Просто расслабиться. Но впереди его ждала встреча с комроты, а что мог придумать их капитан, Тому пока даже не приходило в голову. Тем более что на обратном пути он еще раз успел глянуть на танк и наконец понял, что его смущало до сих пор. «Черт побери, я же столько раз читал и на рисунках видел, что у “Тигра” большие катки расположены в шахматном порядке!» У подбитого же танка были восемь сравнительно маленьких катков. То есть это был совсем не тяжелый «Тигр», а средний танк типа 4, о котором им говорили на занятиях по немецкой армии (на которых Том обычно дремал с открытыми глазами, уверенный, что и так всё знает).
Капитан был весел и доволен, словно удав Каа, наевшийся бандерлогов. Хотя, судя по внешнему виду и покрасневшим глазам, явно хотел спать. Впрочем, Том тоже не отказался бы вздремнуть часа по четыре на каждый глаз. И поэтому не очень обрадовался, когда капитан, похвалив за уничтоженный танк, приказал собрать отделение и назначил его командиром передового дозора. Впрочем, капитан и не заставлял Томпсона немедленно бросаться вслед за уже начавшими марш первыми отрядами пехотинцев. Но после завтрака из К-рациона и трехчасового отдыха передовое во всех смыслах отделение под командой Томпсона двинулось в одном строю с колоннами пехоты. В него он собрал всех своих уцелевших бойцов и уже бывавших под его командой импровизированных охотников за танками.
Шли до вечера. Красота здешней природы поражала американцев, особенно после полупустынных мест Африки. Они проходили мимо цитрусовых плантаций, расположенных в горных расселинах, перебирались через древние оросительные каналы, в которые вода попадала из ртов змей, высеченных из камня. На горизонте поблескивали на летнем солнце отроги гор. Каждый свободный клочок земли был обработан, крестьяне возились на полях и в садах, недоброжелательно поглядывая на идущих строем американцев. На окраине каждого поля стояла крытая соломой небольшая хижина, настолько маленькая, что было непонятно, для чего она. Том не удержался и на одном из вечерних привалов все-таки заглянул в одну из них.
– Что там, сардж? – поинтересовался назначенный его замом Райан Второй.
– Не поверишь – инструменты и узелок, похоже, с едой, – ответил Том.
– Поверю, – усмехнулся Райан. – Смотрите, сардж, земли мало, на полях домов нет и никто не живет. Таскать с собой каждый день инструмент из деревни – замучаешься. Вот и хранят их на поле. У нас в Америке многие фермеры так же поступают.
