зеленая бумажка, расплылся в улыбке и показал на ближайший свободный столик.
Не успели они разместиться, как тот же официант приволок поднос с двумя кружками пива и парой рюмок виски для мужчин и три коктейльных стакана с кока-колой для девушек. Выпили по первой. Заметив реакцию девушек, Том подумал, что пять «зеленых спинок»[40] не зря перекочевали от летчика к официанту. Кока-кола явно была «с прицепом»[41]. Так что через пару анекдотов (очень хорошо пошли анекдот про десантника и тигров) и столько же раз поднятых бокалов разговор как-то сам собой распался на два направления. Йоссариан болтал о разных пустяках со своими двумя спутницами, а Том – с пригласившей их сюда брюнеткой по имени Норма. Причем попытка еще раз завести общий разговор, рассказав анекдот о лучшем муже – слепоглухонемом капитане дальнего плавания, окончилась неудачей. Все немного посмеялись, причем Норма отчего-то несколько нервно, и компания снова распалась на две. Том про себя прикинул, что девушка-то скорее всего технически уже не девушка, и наиболее вероятно, что муж – моряк. Очень уж реакция характерная. Поэтому стоит сменить тему. Он еще немного пошутил о том, что в армии интересней, чем на заводе. И неожиданно для себя обнаружил, что вполне серьезно обсуждает с ней ситуацию на фронте и возможный дальнейший ход войны. Нет, Норма, конечно, судила обо всем на уровне школьного дилетанта, но за этими наивными рассуждениями чувствовался незаурядный ум и стремление к знаниям. Его самого заинтересовал такой разворот в их беседе, поэтому Том предложил покинуть бар и прогуляться по улице. Норма согласилась, и, оставив свою долю оплаты на столике, они распрощались с весело щебечущей о пустяках компанией.
По улице они прошли совсем недалеко и оказались около довольно-таки мрачно выглядевшего дома явно постройки прошлого века.
– Вот и мое жилье, – грустно сказала Норма, остановившись под фонарем и показав на это обшарпанное строение.
– Очень интересное здание. Выглядит совершенно нежилым, – хитро улыбнулся Том. – Может быть, ты все же разубедишь меня в этом?
– А, пошли, – вдруг решилась она. – Только бы Марта спала.
– Кто такая?
– А… – Норма махнула рукой. – Есть тут такая старая крыса. Всё следит за моим поведением. Предполагаю, хочет потом донести… – Она не договорила, проглотив последнее слово, и начала рыться в сумочке, доставая ключи.
Потом они относительно долго пробирались по темному извилистому коридору, пока наконец не остановились перед свежеокрашенной в веселый салатовый цвет дверью.
– Домовладелец разрешил, – поняв невысказанный вопрос Тома, прокомментировала состояние входа в свое жилье Норма.
Еще один поворот другого ключа, и они оказались в комнате. Норма тут же щелкнула выключателем, и Толик смог увидеть, как живет обычная американская работница. Внутри квартирка казалась тесноватой и не слишком уютной. Хотя чувствовалось стремление хозяйки украсить свое жилище. Обои, пусть и слегка выцвели, но выглядели чистыми. Освещавшая комнату тускловатая лампочка пряталась за оригинальной формы абажуром, похоже – самодельным.
«Бедненько, но чистенько», – мелькнула первая мысль. «Ух ты, книги», – промелькнула вслед ей вторая. Нет, в те времена читали несколько побольше, чем в будущем, все-таки ни телевизора, ни Интернета пока не было. Но читали в основном всякие развлекательные романы. А тут стояли книги, которые вполне можно было назвать классикой. На полке стояла даже «Американская трагедия» Драйзера, которую Толик читал в том далеком прошлом, которое еще не стало будущим.
– Любишь читать? – спросил Том, делая вид, что не замечает, как Норма старательно перекрывает вид на кровать, застеленную не новым, по внешнему виду, покрывалом.
– Очень люблю. А ты? – ответила она, перестав на время смущаться.
Разговор о прочитанных книгах (к своему стыду, Том не мог вспомнить и трети названных девушкой книг) как-то плавно перетек в обсуждение романа Драйзера и взаимоотношений Клайда и Роберты. А потом… рука Нормы незаметно оказалась в руке Тома.
Потом почему-то погас свет, и в полной темноте они сидели, тесно обнявшись и целуясь, прямо на кровати. Еще несколько мгновений они молча ласкали друга, снимая одежду слой за слоем, словно шелуху с луковицы. И едва спал последний слой, они оба, не сговариваясь, одновременно улеглись на заскрипевшую кровать. Некоторое время были слышны лишь ритмичные поскрипывания кровати да отрывистые вздохи. Затем Толику пришлось приглушить рвущийся из горла девушки крик долгим поцелуем. Они полежали некоторое время, отходя от охватившего их безумия. Потом Норма встала и начала что-то искать у себя в сумочке.
– Что ты там ищешь? – удивился Том.
– Сигареты. Кажется, кончились, – ответила разочарованно Норма.
– Выкинь ты из головы эту ерунду. Иди сюда, я тебе такое покажу, мигом про сигареты забудешь.
Толик не любил курящих женщин. А научить неискушенную американскую недевственницу он мог многому, все-таки Америка сороковых была еще очень пуританской страной. И продолжала такой быть примерно до начала пятидесятых, как помнилось Толику.
В общем, показанные им новинки сначала были восприняты в штыки, через несколько мгновений – с любопытством, а потом понравились, и бурная сцена на кровати повторилась еще раз. После чего они, совершенно обессиленные, так и остались лежать в кровати. Немного погодя Норма уткнулась головой в плечо Тома и заснула. Тот еще некоторое время лежал, пытаясь разглядеть в нависшей полутьме потолок и прислушиваясь к ровному дыханию
