Словно бы в ответ на мой нервный вопрос — только успело последнее слово слететь с моих губ, — как из клубящегося над рекой тумана возник черный столп, отливавший радужными красками. Казалось, это что-то слепленное из грязи или смолы в смеси с осколками битого стекла. Восемь футов в толщину и все двадцать в длину, эта тварь вздымалась над водой, похожая на гигантскую разумную пробку для бутылки… и солнце сверкало, отражаясь от ее боков и мириадов ее глаз!
От твари… жутко воняло! Нет описания тошнотворному запаху, исходившему от нее. Мне снова припомнились строчки из Альхазреда: «По запаху узнаете их». Я хорошо понял, что именно имел в виду «безумный» араб! Такое зловоние могло издавать только воплощенное зло. Уже второй раз за считаные часы мои органы чувств подверглись такой атаке, и второй раз был хуже первого! Слава Богу, лодка стояла против ветра — хоть и ветер-то был едва заметный — относительно вылезшего из воды чудища, но и этой вони глубоководного ила нам хватило, как говорится, выше крыши.
Еще у твари были рты. Много ртов. Правда, их я разглядел только мельком. И когда гигантская тварь слегка, но резко наклонилась в сторону плавучего дома, я опрометью помчался по ступенькам вниз за пистолетом Канта. Что бы там ни говорил Писли, я не желал стоять безоружным перед этим монстром! Мне казалось, что уж лучше любое оружие, чем никакого. В панике я напрочь забыл, что на самом деле мы вовсе не безоружны, что мы защищены наилучшим образом! Как бы то ни было, пистолет я разыскать не сумел. Куда я его засунул?
Плавучий дом снова тряхнуло, еще сильнее, чем прежде, и я с трудом выбрался на палубу — с пустыми руками. Пытаясь устоять, держась за поручень одной рукой, Писли сжимал в другой каменную звездочку и выкрикивал какие-то слова, глядя на возвышающееся над водой чудовище. Тварь отпрянула и приготовилась к новому броску. Я пытался смотреть одновременно на Шоггота, нацелившегося на мою лодку, и на профессора Писли. Писли торопливо произносил нараспев:
— Изыди, слизь морская! Ступай обратно, во тьму глубин! От имени Старших Богов повелеваю тобой. Изыди, не тронь здесь никого!
В его голосе уже не слышалось дрожи. Его худая, старческая фигура вдруг приобрела силу и стройность, когда он вступил в противоборство с радужно поблескивающим чудовищем, вставшим перед ним посреди речного тумана.
Писли распевал заклятие, держа каменную звезду. До того как он приступил к заклинанию, черный столп не издавал никаких звуков. Слышалось только журчание реки. Но теперь…
Тварь завопила — видимо, от злости и отчаяния. Человеку трудно оценить степень столь чужеродной ментальной агонии. Сначала голос (голос ли это был?) Шоггота слышался в какой-то далекой стороне звукового спектра. Это было что-то наподобие высокого, едва слышимого воя. Но после того, как профессор несколько раз нараспев произнес заклятие, мне пришлось зажать уши ладонями, потому что частота звука понизилась и стали слышны чудовищные вопли твари. Никогда в жизни мне не доводилось слышать подобной какофонии, сотканной из невероятных звуков, совместившихся в один. Как отчаянно, как страстно я молился, чтобы больше никогда не услышать таких кошмарных звуков!
Крик был пронзительный, похожий на звук паровозного свистка, но к нему примешивались ворчливые обертоны, пульсирующие вздохи — а может быть, это было что-то вроде кваканья лягушек и жаб, словами не передаваемого. Еще пару раз Шоггот попытался рвануться к нам и преодолеть волшебную преграду, а потом чудище развернулось, погрузилось в воду и, наконец, ушло, оставляя за собой широкую кильватерную волну. Оно направилось к Лондону и к открытому морю, в которое впадала Темза.
Довольно долго на фоне наступившей тишины слышался плеск волн у борта «Морехода» и наше хриплое, тяжелое дыхание. Потом раскричались перепуганные птицы. Через некоторое время до меня донесся голос Писли, утративший недавнюю решимость, и я понял, что он задает свой вопрос во второй раз:
— Как насчет завтрака, Анри? Яичница не подгорела?
Кроу расхохотался, когда я всерьез принялся оправдываться — дескать, я еще не успел поставить на огонь сковородку. Отсмеявшись, Кроу сказал:
— Завтрак? Богом клянусь, Писли, мне больше на этой лодке кусок в горло не полезет! И задерживаться я здесь не собираюсь!
— Пожалуй, вы правы, — поспешно согласился профессор. — Да, чем дальше мы отсюда уйдем, тем лучше. Мы в полной безопасности, заверяю вас, но такие вещи всегда нервируют.
— Нервируют? Господи Всевышний!
Мы собрались за полчаса, а в девять сорок пять мы уже катили к Лондону в «Мерседесе» Кроу.
Позавтракали мы в половине одиннадцатого в пабе на подъезде к столице. Выпили пива «Гиннесс», поели сэндвичей с ветчиной. Все мы очень проголодались. Прикончив по второй бутылке пива (кстати, Писли выразил свой восторг по поводу крепости этого волшебного темного напитка), мы успели завершить свой разговор о чудовищном утреннем госте.
Профессор рассказал нам о том, что сотрудники Фонда Уилмарта давно заподозрили существование глубоководной цитадели к северу от Британских островов — цитадели, населенной такими существами, какие могли родиться только в мифах о Ктулху. Для таких подозрений имелись веские основания: место под названием Г’лл-хо упоминалось в немалом числе великих трудов именитых и анонимных оккультных авторов (слово «оккультный» заняло прочное место в моем словаре, и я сомневаюсь, что когда-нибудь сумею выбросить его из своих мыслей — как в устном, так и в письменном виде). Абдул Альхазред
