– Потому что ты нам нужен, – отвечал он. – Сегодня мы закрываем сезон, световик, по понятным причинам, на работу не выйдет, а ты все же имеешь навыки…
– А если я откажусь?
– Тогда мы сыграем спектакль здесь и сейчас, главную роль исполнишь ты, а представление будет не менее чем в семи актах. Боюсь, ты не оживешь потом, сколько бы и чем бы тебя ни кропили. В роли заплечных дел мастера наш мсье Жером неподражаем.
– Ну а соглашусь?..
– Я давно подумывал пригласить тебя в нашу труппу, – сказал он. – Нам не помешает вливание свежей крови… о, не в том смысле, конечно. Тебя теперь ничто здесь не держит. С нами ты объедешь мир, станешь частью истинного Гран-Гиньоля, познаешь ласки Безымянной, как и все мы… она станет любой женщиной на твой выбор. Между прочим, – тут он понизил голос почти до шепота, – она всегда восстанавливается ПОЛНОСТЬЮ. Воскресает девственной, как Мадонна.
– Я не хочу ее мучить.
– О, попробовав раз, ты передумаешь! – с жаром воскликнул Сен-Флоран. – То, что мы, французы, называем
– Вы чудовища.
Сен-Флоран фыркнул.
– Разве кто-то из нас изнасиловал и сжег заживо малолетнюю в глухом местечке в Бретани? Нет, это сделал ее опекун-святоша. Разве кто-то из нас обрек на позорную гибель вдову? Разве кто-то из нас совершил все эти страшные злодеяния? Да, мы заимствуем их из жизни, таков мой принцип. Если хочешь, я покажу газетные подшивки. Мы просто воссоздаем их на сцене с тварью, для которой люди – всего лишь пища. Конечно, иной раз и нам приходится марать руки.
– А тетя Марья! А Мура! А Павля! А Митинька! – закричал я в исступлении. Разбитая голова отозвалась вспышкой боли, перед глазами заплясали огненные точки.
– Твой опекун сделал это.
Я обомлел, пораженный чудовищностью этой лжи. А Сен-Флоран продолжал:
– Возможно, ты заметил, что некоторые люди в вашем городе сходят с ума? Боюсь, как раз тут есть доля нашей вины. Внутренний зверь… как я уже сказал, наши представления высвобождают его, но не у всех потом хватает сил вновь его обуздать. В каждом городе, где мы побывали, происходило нечто подобное.
Он лгал. Я знал это. Дядя Гриша ни за что не учинил бы такого. Но сил возражать у меня не осталось.
– Так что ты решил? – спросил Сен-Флоран.
– Я хочу жить, – прошептал я. И тут же добавил: – Но откуда мне знать, что вы не убьете меня, когда работа будет выполнена?
– Хочешь, я поведаю тебе, с чего все началось? – предложил он. – Тогда между нами установится какое-никакое доверие.
Я понимал, что никаких гарантий его рассказ мне не даст, тем паче, что Сен-Флоран мог сочинить его от и до. Он уже солгал мне про дядю Гришу. Тем не менее я кивнул.
– Давным-давно, когда я был немногим старше тебя, – начал он, – холера выкосила всю мою семью. Похоже на завязку одной из наших историй, правда? Все они похожи: однажды тебя оставляют наедине с беспощадным миром, и ты либо выживаешь, либо гибнешь. Я полагал, что мне суждено погибнуть, но на побережье близ Шербура меня, грязного, оборванного, умирающего от голода, подобрала труппа бродячих актеров. Там я впервые увидел ее…
Его голос задрожал.
– Тогда я не знал, кто она. Вообрази мое изумление, когда я увидел девушку, юную, прелестную девушку, запертую в клетке, словно животное! Той же ночью я попытался освободить ее, но глава труппы, старик Бертран, поймал нас и доходчиво разъяснил мне, с кем я имею дело. Актеры держали меня, пока он закалывал ее стилетом, а потом кропил тело собачьей кровью. И тогда… Вообрази мои ужас и потрясение!
Бертран называл ее своей «женой-феей». Он поймал это существо в горах много лет назад, следуя указаниям своего отца, деревенского колдуна. Говорил, что мужчины в его роду не раз покоряли женщин, если можно так их назвать, ее породы. Но ему первому пришла в голову идея извлечь из своей пленницы выгоду.
Тут глупое благородство покинуло меня. У этих невеж в руках было настоящее чудо, а все, на что хватало их убогой фантазии, – это возить его по деревням, убивать и оживлять снова на потеху толпе. Бертран, к тому же, сдавал ее для забав развратникам. Иногда даже мертвую. Таким прямая дорога в сутенеры, а не в артисты! Вдобавок он наложил лапу на доходы, заставляя актеров жить впроголодь. Что ж, мне не составило труда воззвать к их чувству
