– Чего, чего сделать?
Ломцов перечитал последнюю фразу – медленно, вслух. Он чувствовал, как с оттяжкой, неприятно стучит в висках. Как по затылку и вниз, по позвоночнику, легонько скользит множество крохотных ледяных коготков. И так же, вслух, прочел последний абзац:
– Способ ампутации – на ваш выбор. По истечении отведенного времени отказ от игры будет невозможен. Желаем удачи.
Захар положил телефон на стол, подальше от себя – плавно, осторожно… Как будто от быстрого движения могло стрястись что-то злое, непоправимое. Со смесью опаски и недоверия уставился на билет, пытаясь унять жутковатое, поспешно набирающее силу смятение и рассуждать взвешенно, без эмоций…
Какие «объекты»? Что за «слияния»? Как устроители лотереи узнали, что он стер защитный слой, и откуда у них номер его телефона? Почему нельзя рассказывать про игру и извлекать непонятный «объект»? Какая, к гребаной матери, ампутация?!
Вопросы торопливо множились, цеплялись друг за друга, превращаясь в кучу-малу, от которой отчетливо сквозило страхом, – и в большинстве своем не давали никаких ответов.
Версию о чьем-нибудь розыгрыше Ломцов отмел сразу. Про его отдушину не знал никто, кроме двух продавщиц из «ХороШопа», вот только зачем им затевать нечто подобное? Нет, конечно же, можно предположить, что смачно шибающие первосортной чернухой розыгрыши – это уже их отдушина. Но верится в это откровенно слабо, точнее – совсем не верится. Людочка, как и напоминающая добрую тетушку Мария Иннокентьевна, никоим образом не походили на людей, способных развлекаться в схожем ключе…
Очередная эсэмэска. Захар дотянулся до телефона, открыл сообщение.
«Игра начинается».
Ломцов растерянно выругался. Появилось острое желание вернуться в торговый центр и что-нибудь разузнать у Людочки про «Большую игру». Кто поставщик, были ли еще билеты… А, она же обмолвилась, что товар принимала Мария Иннокентьевна. Да и время уже нерабочее. Значит, самое раннее – завтра утром.
«Бред сивого гиппопотама… – Захар нервно глотнул чая, осторожно скосил глаза на погасший экран „LG“. – Страшилки для старшеклассников».
Про объяснение, без пробелов расставляющее все на свои места, Захар старался не думать. При всей своей логичности оно выглядело сущей ересью, абсурдом… Да уж, проще поверить, что здесь все же замешаны Мария Иннокентьевна со сменщицей, чем списывать все на происки всемогущего и непонятного зла. Потусторонних сил, неизвестно с какой целью выбравших для своей не предвещающей ничего хорошего забавы (забавы ли?!) именно его. Правда, в сообщении было упомянуто про выигрыш…
«Нет, на хрен, – Ломцов сделал еще глоток, поставил чашку на место. – Забыть. Тупо забыть…. Мираж это был, от переутомления на работе».
Он помедлил, взял билет. Выдохнул и торопливо разорвал его надвое.
Прошла секунда, две, пять, десять… Ничего не изменилось. Не полезли в окно извивающиеся щупальца, не ломился с утробным воем в дверь вурдалак, чай в кружке не превратился в кровь. Не взметнулся на паучьих ножках, пронзительно вереща и треснув экраном, телефон: не выперли из трещины крохотные человеческие внутренности. Все было по-прежнему, спокойно и обыденно, без каких-либо признаков мистического, кошмарного…
Захар сложил половинки билета вместе, порвал еще раз. Потом нашел ножницы и начал стричь обрывки, превращая их в картонную вермишель.
Спустя полминуты он смахнул почти невесомую горсточку в ладонь и пошел в туалет. Ссыпал обрезки в унитаз, нажал кнопку на бачке…
«Вермишель» смылась за один раз, точно так же, как и все остальное, что сюда попадало. Ломцов нажал на слив еще раз. На всякий случай.
«Вот и все».
Он вернулся на кухню, подвинул телефон к себе, опять открыл сообщения. Вскинул брови, озадаченно процедил:
– Интересное кино…
Эсэмэски от «БИ» стали другими. Все буквы заменил беззаботно улыбающийся смайлик. Ряды бывших фраз напоминали желтого длиннющего, нелепо изогнувшегося червя с повторяющимся узором на боку. Две точки сверху, дуга внизу…
Контраст между этими улыбками и прежним содержанием сообщений невольно заставил Ломцова поежиться. В следующую секунду он крепко сжал телефон в руке, прикоснулся большим пальцем к экрану.
«Сообщение будет удалено. Продолжить?»
«Да».
Удаление эсэмэсок осталось без последствий. Захар посидел на кухне еще несколько минут, прихлебывая остывающий чай и глядя в окно. В голове не было ни единой мысли, в душе разбухла стылая, гнетущая опустошенность. Она заполнила собой каждую щелочку, каждый уголок… Так Захар не чувствовал себя еще ни разу в жизни.
Когда чай кончился, Ломцов помыл кружку и пошел спать. Несмотря на все недавние события и впечатления, сон навалился быстро. В угасающем сознании колыхнулась мысль, что можно было погуглить что-нибудь вроде «большая игра слияние ампутация», но Захар спугнул ее коротким, злым «Забыть!».
И – уснул.
