Между Старой Ладогой и Псковом скоро можно будет делать летнее регулярное расписание движения судов. Напрягали несколько пороги на реке Нарове, но вода пока стоит высокая, и реки, пока ещё, гораздо полноводнее, чем в моём времени. Новогород так и оставался основным потребителем наших товаров на востоке, и потихоньку точил на нас свои острые зубы. А мы, тем временем, укреплялись, налаживая торговые и военные связи. Первый поход князей на Рюген прошёл удачно, и результатом стал большой приток опытных воинов в нашу дружину.
Пару раз появлялся и Ян на своём новом драккаре. Пиратский старшина привозил добытые пиратским промыслом товары, но всё больше и больше начинал склоняться к честной торговле. Уж очень ощутимым получался у него доход от продажи наших товаров на своих островах и близлежащем побережье.
Отзвенел весёлыми хороводами Купайло, проплыли по рекам и ручьям девичьи веночки, сплетённые из цветов и трав. Заколосились поля – лето набирало свои обороты и входило в полную силу. Второй раз встречаю Купалу в этом мире, и второй раз удивляюсь, насколько чистые и светлые праздники ходили на Руси. А мы всё утеряли.
Всё чаще и чаще до нас стали доходить слухи о растущем недовольстве Новогорода. Очень уж не нравилось наше усиление Великому боярскому Новогороду. Сближение двух братьев – Синеуса и Трувора, укрепление союза между двумя нашими городами, не давало покоя Рюрику и его ближникам.
Плывущие в Псков торговые корабли, усиливающееся влияние нашего флага в Варяжском море, растущее благосостояние людей Пскова и недовольство жителей Новогорода, разжигали зависть к нашим успехам. Наша разведка с начала лета докладывала об усилении Новогородской дружины – подготовка к нападению велась полным ходом. Призывались со всех сторон сподвижники и союзники и просто любители позвенеть мечами, и пограбить чужое добро. Прошёл клич о найме варяжских дружин Рюриком, но особой поддержки не нашёл, так как варяги уже неоднократно убеждались в несостоятельности своих попыток взять наши укрепления.
Глава 18. Покой нам только снится
В конце июля я вышел в поход на Рюген. Загрузился под завязку товаром, дабы не гонять ладью порожняком, и отчалил. В Данциге повидался с Даниэлем, отгрузив ему весь, уже ставший обязательным, наш товар. Выловил на пристанях Бивоя, больше месяца обучавшегося морской науке, и расспросил про успехи, заодно и уточнил время возвращения домой. Сколько можно обучаться за казённый счёт? А в ночь на Перунов день мы стояли в море, на траверзе Арконы, и я, пользуясь приобретёнными способностями, наблюдал за праздником издалека. Подходить ближе не стали, и так было страшновато. Стоял полный штиль, ладья тихо покачивалась на пологих волнах. На чёрном бархате ночи россыпью драгоценных камней лежали звёзды, мерцая и сверкая в своей непостижимой бесконечности.
Всю ночь горели разожжённые костры вокруг святилища, в свете которых была видна огромная туша быка на жертвенном белом камне. Вокруг веселился пьяный народ, сновали туда-сюда жрецы в белых одеждах. Ярким огнём пылали факелы в руках воинов. Мы всё-таки решили подойти чуть-чуть ближе, чтобы лучше видеть происходящее на берегу.
Среди белых одежд жрецов храма чёрными пятнами выделялись христианские служители. И, словно в ответ на усилившееся песнопение жрецов, разошлись облака над храмом – в разрыве появился светлый и строгий лик Световита. Покачал головой бог, сказал что-то жрецам и народу, и исчез. Всё произошло так быстро, что я даже не успел среагировать и подслушать. Сверкнула ветвистая плеть ослепительно сияющей молнии, стегнула по плоскому камню, опаляя жертвенную тушу быка. Раздался нарастающий грохот, и затряслась земля острова.
Поднялись волны на море, засверкали частые молнии. Закачались деревья, поднялось заполошно кричащее вороньё над храмом, и сползло городище в море, поглотила вода и храм, и жрецов. Остановился жертвенный камень у самой кромки берега, и слизнула обугленного жертвенного быка набежавшая кипучая пенная волна. Поглотив жертву, пошла прочь от берега, вырастая и набирая силу. С острова доносились крики испуганных людей, хаотично металось орущее вороньё над лесом, подсвечиваемое снизу разгорающимися пожарами. А от Арконы осталась малая часть городища с жертвенным камнем на песке.
Развернув ладью носом к набегающему валу, успели убрать вёсла и вцепиться в борта и лавки. Врос в палубу ногами кормчий, удерживая корабль на курсе. Подошла волна, закрыла собой всё небо, нависла тёмной кручей тугой воды. В полной тишине я смотрел, как широко открыл рот в неслышном крике кормчий, как медленно задирается нос нашей ладьи и взбирается вверх по вертикальной зеркальной стене водяного вала. Повисли в воздухе незакреплённые вещи, медленно поплыли к корме мимо меня.
Взобралась ладья на самый верх и замерла на мгновение в шатком равновесии на пенистом бурлящем гребне. Пропало наваждение – ворвался в уши бешеный рёв воды вокруг и яростный крик нашего кормчего, призывающего хвататься за всё, что можно. Хлопнулись на настил палубы обретшие нормальную скорость и вес незакреплённые вещи.
Далеко внизу впереди метались языки пожаров, шелестела звенящая гладь яростного потока воды вокруг. Наклонился нос ладьи, проваливаясь в бездну, и – заскользил вниз, как с горы на санках, набирая и набирая ход.
