– Понял, товарищ Сталин.
Власик ушёл, неслышно прикрыв за собой дверь, а «отец народов» сел за стол и неторопливо развязал тесёмки. Открыв папку, достал первый лист и, в очередной раз пыхнув трубкой, углубился в чтение.
Глава 15
Во сне ко мне снова приходила Варя. Она сидела на краю топчана и легонько перебирала пальцами мои волосы. Я глупо улыбался, молчал, она тоже молчала, и мне было очень, очень хорошо. А потом её образ начал таять в воздухе, как тогда, в берёзовой роще, и я слабо позвал:
– Варя! Варя, я тебя прошу, не уходи.
Но она ушла, так и не произнеся ни слова.
Я проснулся. Проснулся весь в липком холодном поту. Кости ломило неимоверно, но температуры точно не было, что и подтвердил Фрол Кузьмич, оторвавшись от копошения возле остывшей под утро печки.
– Видно, зелье моё на пользу тебе пошло, – с удовлетворением заметил он. – А что за Варю ты в бреду поминал?
– Варю? А-а-а… Это одна моя знакомая.
– Ясно, – хмыкнул в бороду охотник. – Пойду в чайник снежку накидаю.
Через полчаса мы сидели за столом, уминая нехитрую снедь, где главным блюдом была пшённая каша с кусками свиной тушёнки.
– Это из моих запасов, твою последнюю банку пока не брал, – пояснил с улыбкой Кузьмич.
Так же на столе были сухари, вяленая оленина и мёд с орехами, а в финале Фрол Кузьмич наполнил мою кружку ароматным, настоянным на разнотравье чаем. Айве хозяин тоже кинул в чеплашку каши с тушёнкой, и лайка не торопясь стала есть свою порцию, изредка косясь в нашу сторону.
Я радовался своему жору – значит, иду на поправку. Последние крошки Кузьмич аккуратно смахнул со стола в ладонь и отправил себе в рот, в котором виднелись вполне здоровые зубы в достаточном количестве. Похоже, с цингой они не дружили, а вот мои дёсны уже начинали кровоточить, о чём я с грустью сообщил хозяину зимовья.
– А для того и растёт на наших болотах клюковка, чтобы от болезней разных помогать, – заметил Фрол Кузьмич. – Она у меня и замороженная тут имеется, и в сушёном виде. Я тебе отвар буду давать пить, пока не поправишься, а опосля просто для здоровья принимать её можно.
– В качестве профилактики, – подсказал я.
– Не знаю, о какой филактике ты говоришь, но при цинге клюква – первое дело. – Кузьмич помолчал, а затем, взглянув мне в глаза, спросил: – А ты, мил человек, ежели не секрет, за что в лагерь угодил?
– За девушку одну вступился. В Одессе дело было, я докером работал, а она была комсоргом порта. Сидели в кафе, тут одна компания начала в её адрес колкости отпускать, ну я и подошёл к ним, попросил извиниться.
– Не захотели, – скорее утверждая, чем спрашивая, хмыкнул охотник.
– Угу, ещё и на меня начали бочку катить. Предложил выйти поговорить на улицу, но они прямо в кафе устроили разборку. Я и приложил там всех, а сынок какого-то там партийного начальника со сломанной челюстью оказался в больнице. Вот за него-то, думаю, мне шесть лет и впаяли.
– А твою кралю, часом, не Варей звали?
– Хм… Она.
– Ну, я так и подумал, – дёрнул себя за бороду Кузьмич. – А в какую сторону таперича путь держишь?
Сказать? Ну а что, и так понятно, что иду на север, а что там может быть, кроме Архангельска? Западнее, правда, финская граница… В принципе охотник вызывал у меня доверие, почему бы и не поделиться планами, которые пока пребывали, между прочим, в весьма зачаточном состоянии.
– На север иду, думаю, может, удастся в Архангельске пробраться на какое-нибудь заграничное судно. А там… Просто уплыть подальше.
– Дык навигации сейчас никакой, до мая, считай, льды стоять будут. Доберёшься до Архангельска, начнёшь бродить по городу, искать жильё и пропитание, тебя первый патруль и прищучит. Или люди добрые сдадут, разницы нет.
– Так что же вы предлагаете?
– Я бы на твоём месте пока не дёргался, месяца три тут пожил, а затем уже можно и дальше идти.
– А можно?
– Дык чего ж мне, жалко, что ли? Окромя меня здесь никто, почитай, и не появляется. С голоду не помрёшь, кое-какие припасы в подполе есть, да и я буду наведываться раз в месяц. Дровишек уж нарубить-то сможешь, вон колун в углу стоит, отвары какие варить – подскажу.
– А если погоня всё-таки набредёт на вашу заимку?
– Оно, конечно, всякое может быть, – философски заметил Кузьмич. – Иногда и баба пятерню рожает, у нас такое было три года назад, вот те крест. Однако ж другого ничего предложить не могу. Идти тебе через зимнюю тайгу, тем паче в таком состоянии, всё равно нельзя. Ну как, остаёшься?
– Остаюсь, – ответил я после лёгкой заминки.
– Ну и ладно. Тогда давай обживайся, попозже я тебе покажу, что в подполе хранится, а я пока шкурками займусь.
Следующие два часа охотник соскабливал со шкурок жир, прирези мяса и сухожилия, протирал тряпкой с опилками и натягивал на деревянные дощечки
