Прием в поликлинике начинался в восемь часов, и ровно без четверти восемь Елена Сергеевна вошла в свой кабинет. У дверей уже собралась очередь, человек восемь-десять, и это было довольно много для той тихой ведомственной поликлиники, где она трудилась консультантом-психиатром почти уже четыре года. Быстро надела белый халат и переобулась в легкие разношенные туфли, сбросив насквозь промокшие сапоги. Привычным жестом достала из сейфа личную печать, тонометр и две пачки рецептурных бланков: одну для обычных лекарств, вторую — номерную, особо учетную — для сильнодействующих. Здесь она редко прибегала к ним. Машинально, по старой привычке потянулась к телефону, стоявшему на ее письменном столе, и также машинально отвела руку: некому теперь было звонить, некого спросить, как прошла ночь, как самочувствие. Мама умерла полгода назад. Тяжелая холодная глыба непоправимого горя шевельнулась в груди и на время притихла.
Елена Сергеевна не один десяток лет работала психиатром. Все, кажется, прошла: и «острые» отделения в психбольницах, и немыслимые по напряжению, тяжести и даже опасности приемы в районных психоневрологических диспансерах. Все пережила: и посещения на дому в одиночку, и госпитализации с помощью милиции опасных, агрессивных больных, и нападения. Недавно оформила пенсию. Смешно теперь вспомнить, как собирала все справки о зарплате, отовсюду, где когда-то работала по совместительству. Пенсия получилась маленькая, жалкая, примерно как у всех. Жить на нее было нельзя. Продолжала работать. Но не из-за денег. Просто она давно уже не мыслила своей жизни без этой работы, без своих пациентов. Не то чтобы она их любила, нет, но она была очень тесно связана с ними, она участвовала в их жизни, помогала им жить. Они стали для нее почти родственными душами. Они не страдали тяжелым эндогенным психическим расстройством, а были просто особенно душевно уязвимыми, эмоционально ранимыми, попавшими в сложные жизненные ситуации — среди ее пациентов таких было немало.
С течением лет она, в конце концов, совершенно отчетливо поняла: из «большой» психиатрии нужно уходить. Бесконечные очереди, конвейер тяжелых больных с бредом, галлюцинациями. Порой к концу смены у нее колени и руки дрожали от напряжения, щеки пылали, давление зашкаливало. А тут еще совсем недавно прямо на приеме в своем кабинете умерла ее коллега, Нина Михайловна — острый обширный инсульт.
Работу нужно было менять срочно, по жизненным показаниям. И ей повезло: освободилось место в солидной, довольно известной московской поликлинике. И многие ее пациенты с «пограничными» невротическими проблемами, а порой уже и их дети и внуки, которых она вела годами, те, кто не был связан необходимостью строгого учета в диспансере, пошли за ней в эту поликлинику и продолжали у нее лечиться.
Теперь наконец у нее настала совсем иная жизнь, поистине жизнь на «заслуженном отдыхе»: всего-то четыре-пять человек на приеме и не с психозами, как прежде, а с невротическими расстройствами, семейными проблемами, неразделенной любовью и просто тех, кто нуждался в совете, сопереживании, участии и помощи.
Сегодняшний прием обещал быть несложным: судя по подобранным историям болезни, все пациенты были повторными, всех она уже хорошо знала. Первой в кабинет вошла Анна Егоровна Ставицкая: маленькая интеллигентная старушка в неизменной белоснежной блузке с бантом вместо воротника. Жила она вдвоем с мужем, детей у них не было. Муж Анны Егоровны страдал онкологией и после тяжелой, как оказалось, бесполезной операции испытывал страшные боли. Он плакал и от этих невыносимых болей, и оттого, что невольно мучает свою жену, с которой прожил почти пятьдесят лет, и она плакала вместе с ним, сама делала ему перевязки — медсестры было не дождаться, а тут еще и врач отказался выписывать ему анальгетики. Без лишней щепетильности сказал им обоим, что в таком состоянии надо ложиться в хоспис, где есть все лекарства, а не напрягать без пользы докторов. В хоспис Анна Егоровна мужа, естественно, отдавать не хотела, добывала обезболивающие любыми, в основном нелегальными, путями за большие деньги. Она выглядела страшно измученной, бледной. Ну что тут можно было поделать? Елена Сергеевна пообещала через своего главврача связаться с главным онкологом района, выписала на сей раз сильнодействующие успокаивающие и снотворные, в основном для мужа, как могла утешила Анну Егоровну, обняла ее и проводила из кабинета. Как жаль было эту старую женщину, и что ей еще предстоит! Сердце сжималось.
Павел Петрович Красносельцев, член Союза художников, на сей раз был без своего элегантного твидового пиджака и галстука. Всегда подтянутый и энергичный, сегодня он выглядел непривычно бледным и растерянным. Оказалось, что ночью у его жены внезапно, впервые в жизни возник эпилептический припадок. Вызвал «Скорую», та отвезла жену в известную на всю страну городскую больницу, что на Ленинском проспекте, с предположительным страшным диагнозом: опухоль мозга. А в больнице свободных мест в неврологии нет, персонала нет, врача не дождешься. Пришлось самому бегать по отделению в поисках врача, а тот все отмахивался, мол, работы у него невпроворот. Наконец, догадался сунуть ему в карман все деньги, что были у Павла Петровича с собой — только тогда он и подошел к его жене. В палате для нее места так и не нашлось, оставили в коридоре. Тут же поехал домой: привез матрац, два комплекта нового постельного белья, две ночные рубашки и халат — в больнице ничегошеньки не было.
Бедный Павел Петрович чуть не плакал, у него заметно дрожали руки. Господи! Какое несчастье! Долго Елена Сергеевна утешала, убеждала, что все обойдется, что припадок наверняка имеет сосудистое, а не онкологическое происхождение, и успокаивала его как могла, и опять сильные снотворные и транквилизаторы выписывала и взяла с него слово, что он обязательно придет к ней через пару дней, — когда сможет, без всякой записи.
Что же это за день сегодня такой несчастный! Ни одного спокойного планового визита! Хотя нет, вот, кажется, у Зои Васильевны все хорошо. Пришла просто что-нибудь «для памяти» выписать, давление померить. Вообще-то у Зои Васильевны единственный сын страдал дебильностью, она приводила его как-то к Елене Сергеевне. И как только среднюю школу ему закончить удалось? Об этом можно было только догадываться. Семья была далеко не бедной, у отца был свой бизнес. И вот теперь их Славик стал настоящим «банкиром», то есть в приличный банк устроился на очень хорошую зарплату и даже