Карканье переросло в оглушительный шум. Он разносился над озером, над горами и затихал в темноте.
…– Видишь что-нибудь? – спросила Каризма, опустив подзорную трубу, в которую они следили за двумя экипажами. Оба экипажа и четыре всадника скрылись за стеной.
– Ничего. – Джиллиан покачал головой.
– Почему вороны так разорались? – раздраженно спросила Каризма.
– Похоже, твоего дядю встречают.
– Думаешь, это его экипаж?
– Чей же еще?
Помолчав, Каризма спрыгнула с земляной насыпи в глубокий ров, задумчиво присела у стенки, подтянув колени, и нахмурилась.
Джиллиан сложил подзорную трубу и, спустившись к Каризме, сел рядом.
– С трудом верится, что здесь спрятаны сокровища, – сказал он.
– Когда я была здесь в последний раз, еще в детстве, тут повсюду рос виноград и все содержалось в порядке.
– А в замке ты была?
Конечно. Он всегда был немного запущен, но это потому, что дядя вкладывал деньги в другие имения: в Бургосе и в Ла-Манче. По крайней мере, так он говорил. А еще ведь есть приют в Сории, на него тоже уходила уйма денег. Но я не особенно всем этим интересовалась. Большую часть времени я проводила с нянями в Бургосе, дядя редко туда наведывался. А если и приезжал раз в несколько месяцев на пару дней, было такое чувство, что приехал погостить какой-то дальний родственник. Я бы, наверное, никогда и не вспомнила об этом замке, если бы не узнала печать. Орел над винной бочкой. Печать стояла на письмах, которые дядя отправлял отсюда. В Ла-Манче или в других местах он чаще пользовался другой печатью. – Каризма провела рукой по волосам. – Все это… невероятно. В голове не укладывается, что мой дядя имеет отношение к сокровищам тамплиеров.
– Ты видела двух людей на башне, – мягко сказал Джиллиан. – Это ассасины. Традиционное черное облачение. Лица скрыты повязками, чтобы даже здесь их никто не увидел. И кривые сабли.
Каризма задумчиво посмотрела на свой прямой меч в ножнах, прислоненный к стенке рва.
– Когда проберемся внутрь?
– Можно попробовать сегодня ночью, но я не уверен. У меня с собой документы Ласкари. Он-то хотел, чтобы мы действовали открыто: не как воры, а как гости с дружественными намерениями.
Каризма махнула рукой:
– Я знаю своего дядю. Щедрым и великодушным его не назовешь. Даже приют у него только для отвода глаз.
Взяв ее за руку, Джиллиан погладил длинные, изящные пальцы.
– Ты говорила Ласкари, что тебя к нам послал дядя. Но ведь это неправда?
– И давно ты узнал?
От усталости Каризма даже не удивилась. Пожалуй, им стоит подождать еще хотя бы день, прежде чем явиться в замок. Никогда еще Джиллиан не видел Каризму такой измученной. И дело вовсе не в переезде через всю Испанию.
– Я и не знал, – ответил Джиллиан. – Просто догадался. Какой смысл отсылать племянницу в Новый орден? В монастырь – еще куда ни шло, если хочешь избавиться от нее ради наследства… Но в орден престарелых рыцарей?! Это бессмысленно.
Впервые за последнее несколько часов Каризма рассмеялась:
– Ты же не престарелый рыцарь!
– И похоже, никогда таким не стану, – сказал Джиллиан, поразившись, как горько прозвучали эти слова.
– Звучит заманчиво. – Каризма, наклонившись, поцеловала его в губы.
Они встретились взглядом, разом рассмеялись и тут же снова замолчали, боясь, что стражи на башне услышат.
– Я нашла упоминания о Новом ордене в бумагах дяди, когда тот в очередной раз уехал. Судя по заметкам на полях, он был невысокого мнения о Новом ордене, особенно о Ласкари. Тогда я толком не разобралась, что это за Новый орден… И уж никогда бы не подумала, что дядя сам мог оказаться тамплиером. Вот такая история.
– И этого оказалось достаточно? Ты ушла туда, где он вряд ли тебя нашел бы?
– Нет, напротив. Я надеялась, что он узнает, где я. И увидит, что я перешла на сторону тех, кого он больше всего презирает. Я была еще совсем ребенком, хотела насолить ему, вот и все. По крайней мере поначалу.
Джиллиан улыбнулся:
– А потом жизнелюбие Ласкари убедило тебя остаться?
– Нет, я осталась из-за тебя. – Она снова наклонилась к Джиллиану и поцеловала его – на этот раз более страстно.
Вдалеке снова закричали вороны.
