– В том, что эти типы слишком уж наглеют последние лет двадцать, – ответил Кента. – Лезут не только к имперцам, но и к кланам. В нашей среде их никто не любит, – поморщился он. – Определенной грани они не переходят, но сделать им пакость готов любой клановец. Как, собственно, и они пакостят нам. Будь на их месте полиция или ЦСР, я бы и слова не сказал – это их работа, и наша задача помочь им, но с ИСБ дело обстоит иначе. Мы изначально были на пару шагов впереди, так что и на наемников вышли раньше, но помогать имперцам? – покачал он головой. – Нет уж, увольте. Обойдутся и предоставленной нами информацией.
– А император? Неужто поддерживает их?
– Негласно, – вздохнул Кента. – Он, скорее, поддерживает вражду между нами, чем действительно пытается на нас давить. И ты уж поверь, если ИСБ хоть раз перейдут черту, император тут же их сдаст. Политика, – пожал он плечами. – Рутина. Обыденность. Императора можно понять, и лично к нему у меня претензий нет. Пока нет, – уточнил он под конец.
И я сильно подозреваю, что император ни за что не доведет ситуацию до того, чтобы у кланов появились к нему претензии.
– Ладно, – потер я лоб. – Вернемся к нашему делу. Как Ямасита вышла на этих наемников?
– Они вели дела с ее мужем, – ответил Кента. – Не постоянно, но регулярно. А глава отряда даже был его другом. Во всяком случае, так говорили пойманные нами люди. Сам командир взорвал себя при штурме их базы. Если тот склад можно назвать базой.
– Я так понимаю, у них был контракт за пределами страны, когда у меня был конфликт с Ямасита?
– Да, – подтвердил Кента. – В Мьянме.
– И они вот так запросто согласились дергать за усы клан Кояма?
– Не знаю, насколько это было «запросто», но да. Согласились. Есть мнение, что командир наемников и был инициатором именно такого плана. Разработал план тоже он, это мы точно знаем.
– И откуда такое мнение? – спросил я.
– Ямасита была против сожжения твоего дома у наших границ, – ответил Кента. – Уж не знаю, насколько это связано с нами, но факт есть факт.
– И никаких больше ниточек? – уточнил я.
– Сомневаюсь, что после нашего допроса они что-то утаили, – кивнул Кента.
– И все уничтожены.
– Все. Сейчас мы разбираемся с найденным списком предполагаемых смертников, но пока выходит, что это только список. Кого хотели, они уже задействовали.
– То есть дело закрыто и опасности больше нет?
– Именно так, – подтвердил он.
– То есть все отлично, – не сдавался я.
Ну не могло быть все хорошо. Должна быть ложка дегтя.
– Не совсем… – произнес Кента осторожно.
Вот, похоже, мы и подбираемся к причине моего вызова.
– Ожидаемо, – вздохнул я. – Жаль, конечно, но вы не позвали бы меня ради этого, – похлопал я себя по карману.
– Да, это так, – кивнул он, не глядя в мою сторону. – Второй вопрос, который я хотел с тобой обсудить, тебе наверняка не понравится.
– Внимательно слушаю, Кояма-сан, – сообщил я, приготовившись к проблемам.
– Видишь ли, так сложилось, – начал он, – что Ямасита своими действиями все же сумела подставить тебя. А заодно в какой-то степени и нас. Самое плохое, что мы и не могли этого избежать. Точнее, могли… если бы Ямасита была поймана сразу, но на данный момент я не знаю, что делать. Сомневаюсь, что она предполагала такой исход, но уж что вышло, то вышло.
– Кояма-сан, прошу, не надо нагнетать. Просто скажите, что происходит, – все-таки не выдержал я, по возможности спокойно поторопив старика.
– Хм, м-да… Видишь ли, сейчас вся страна уверена, что ты принадлежишь клану Кояма.
Что? Как… так-то?
– Это из-за того, что… – начал я в ускоренном темпе обдумывать ситуацию. – Из-за чего?
Слишком много всего. Слишком много причин.
– Я, конечно, мог бы сказать, что это из-за сожженного рядом с нами дома, или из-за смертника у ворот Дакисюро, или из-за взрыва рядом с нашим клубом, но ты ведь понимаешь, что все сложнее? Ты жил рядом с нами. Ты поступил в Дакисюро, тебя явно выделяли члены моей семьи. Тут и выходка Урабэ Иори посреди толпы свидетелей. Ты и там, к слову, отличился.
– Я не мог поступить иначе, – произнес я глухо.
– Ты объявил войну одному из родов клана Кояма. И что бы ты там ни говорил, ты не аристократ, и ты мог поступить иначе. Что угодно, кроме разжигания конфликта. Тебя бы поняли. Но ты у нас слишком гордый. Глава рода Урабэ поступил как достойный человек, он извинился за члена своего рода. Он понимал, что ты не виноват. Но общественность… Люди видели лишь то, что тебе за это ничего не было. Тебе вообще никогда ни за что не
