– Ты в госпитале не отдохнул разве? Вот и помалкивай! Дело такое, – комбат указал на карту, лежащую перед ним.
Подойдя и наклонившись над столом, пытаюсь определиться, что за местность.
– А что это? – не понимая, я взглянул на комбата.
– Район Котельниково, недалеко тут.
– А мы тут при чем? – еще больше недоумевая, спрашиваю я.
– Прекращай, по-хорошему говорю, – Смолин посмотрел вначале на Петю, а потом уставился на меня. – После пополнения наш полк пойдет туда, на нас захват городка и его зачистка.
– О как! – охренев от услышанного, удивился я.
– Нет, а ты что думал, что будешь здесь, в Сталинграде, до победы сидеть? Дальше пойдем, думаю, скорее всего, на Ростов.
– Ничего себе, – удивился я, – там же наших войск куча, разве не они пойдут вперед, свежими силами, так сказать?
– Все пойдут, закончат с котлом и пойдут.
Дальше мы еще немного посудачили, мне еще разок «влетело» от комбата за мой поганый язык, и на этом нас отпустили отдыхать. А уже к обеду следующего дня нас, весь наш батальон в уже пополненном виде, бросили пешим маршем на юго-восток. Впереди заснеженные степи, спрятаться и укрыться просто негде, а еще там Манштейн, и силушки у него вполне себе достаточно.
– Что это вы тут задумали? – На нас с Петрухой смотрел сверху следак из особого отдела полка.
– Окапываемся, товарищ капитан, – просто ответил я.
– Вы что, оглохли? Приказ был идти вперед! – капитан-особист от моей наглости вышел из себя.
– Так некому скоро идти-то будет, товарищ капитан, – Петя, черт немазаный, нахватался от меня и начал борзеть наравне со мной.
– Что-о?! А ну-ка вылезай быстро. – А вот это уже серьезно, капитан схватился за кобуру. Мы о нем наслышаны уже, то еще говно. Наш батальон, понеся огромные потери, залег на подступах к городку Котельниково. У фрицев там серьезные укрепления, с наскока взять не удалось. Да и не было никакого наскока, если честно. Расстреляли нас из пулеметов и минометов, как куропаток. Степь, как я уже и говорил, спрятаться вообще некуда, а тут еще и особист подвалил, запрещает окапываться. А у нас от батальона, два дня назад пополненного, осталось едва сотня человек. Мне опять пришлось принимать под начало взвод. Комбат был вчера легко ранен, в санбат не пошел, но сейчас отлеживается где-то у нас за спиной. Вот особист и вылез, он тут сейчас старший, может права качать, как хочет.
– Товарищ капитан, вы же видите, две трети батальона полегло, зачем так разбазаривать бойцов, их на рынке не продают?
– Ты!!! Мне говорили о тебе, что ты слишком наглый, командиров не признаешь, панибратство у вас в батальоне процветает, но я это пресеку, – следак от напряжения, того и гляди, лопнет.
– А пресекалки хватит? – Ой, блин, это что, я сказал? Особист был уже зеленого цвета, на фоне белого полушубка его лицо выделялось очень хорошо.
– Оба, вылезли сюда! – рявкнул он, а голосок-то не поставлен, молодой еще. – Сдать оружие, отправляетесь под арест, трибунал вас уже заждался.
– Зря вы так, товарищ капитан, в атаку-то сами пойдете? – раз уж все равно трибунал, то я теперь на нем отыграюсь, накипело.
Особист, указывая нам стволом ТТ, ждал, когда мы сложим оружие. Я не торопился, Петя, глядя на меня, тоже. Вряд ли он отважится шмальнуть, вон, уже народ вокруг заинтересованно смотрит, но никто не лезет.
– Я приказал сдать оружие, бросай винтовку немедленно. – Пистолет капитана едва не упирается мне в живот.
– Эту винтовку никто и никогда не бросит, – раздался голос позади особиста. Ба, да это же Нечаев. – Эта винтовка столько жизней наших бойцов и командиров спасла, не сосчитать, а уж врагов столько на тот свет отправила, вообще в уме не укладывается.
– Ты, командир роты, зачем сюда явился, сопроводить своих бойцов под арест? – ехидно спрашивает особист, пропустив мимо ушей резкое замечание Нечаева.
– Не вижу причины, по которой лучших бойцов полка нужно арестовывать, – веско заметил Леха.
– Ты что, охренел? Я приказываю…
– Да приказывайте что угодно, товарищ капитан, я, как командир этих бойцов, требую объяснений. На каком основании вы хотите их задержать? – непреклонно стоял на своем Нечаев.
– За невыполнение приказа командира полка! Они отказываются идти в бой, трусы и паникеры! Из-за таких, как они, враг и дошел до Волги! – Ну, это ты зря, товарищ особист.
– Что? Это наш сержант трус? Слышь, капитан, ты в уме? Он один на отделение фрицев выходил. Против двух взводов с танками стоял в одиночку и не отступил, это ты его в трусости обвиняешь? – Нечаев даже ухмыльнулся. – Да я удивлен, как он тебе еще в рожу не дал за такие слова. А самое главное, свой приказ комполка Елин отменил десять минут назад, полку приказано занять оборону и окапываться! – Капитан не знал, что делать. Вроде он и неправ, но и уйти, получив такую пощечину, он не мог.
