Я натянул джинсы и, заперев дверь квартиры, вышел на улицу.
Хотя, зря это я – пять часов утра все-таки не самое плохое время для прогулок. Особенно если ты при этом о чем-то думаешь и тебе не нужны свидетели. В это время родной город еще спит, на улицах нет ни машин, ни людей, светофоры моргают желтым и в голове невольно возникают мысли об апокалипсисе и нейтронной бомбе.
Было светло, но солнце еще не взошло.
Почему-то ноги сами понесли меня в сторону Парка Победы, до которого от меня пара кварталов. Заходишь за бывший ДК имени С. Орджоникидзе, сворачиваешь в сквер, переходишь трамвайную линию – и через пять минут ты уже там, где справа торчат между стволов лиственниц острые носы капитально обтертых попами дошкольников бронетранспортеров и длинные стволы САУ с фигурными дульными тормозами, а слева перед зданием музея замерли разные пушки-минометы поменьше. Ну и прямо – выложенная плиткой широкая дорога к памятнику А. Матросову.
Ветра сегодня почти не было, и пламя вечного огня перед памятником, обложенного по случаю недавнего дня памяти и скорби свежими венками, практически не колыхалось.
Я с минуту постоял у огня и привычно обошел памятник справа. Почему-то в моей голове свербила вредная мысль о том, что буквально двое суток назад это был памятник какому-то Алексею Панкратову, а не Александру Матросову, хотя и поставленный за абсолютно аналогичный подвиг, да и даты на памятнике и в том и в другом случае были близкими.
Я спустился по лестнице к парапету, за которым было видно лес и реку за ним. Среди деревьев в речной пойме еще не рассеялся ночной туман. А в окружающих кустах сразу же мощно запели комары – они-то никогда не спят, а тут я, да еще и в футболке с короткими рукавами. По их комариным понятиям звено в пищевой цепочке пришло, налетай, ребята…
В общем-то наша природа не способствует философическому настрою. Только сядешь на пенек в лесу, как сразу же рядом возникает какая-нибудь фигня…
Отгоняя кровососов, я присел на черный обшарпанный гранит парапета. Почему-то в голове было пусто. Совсем. Это называется – проветрился.
А потом я услышал стук каблуков (ну, явно женских) по плитке.
Интересно, кого это в такой час несет? Или…
Точно, угадал.
Это была она самая, Блондинка, позднее отрекомендовавшаяся мне простым именем Анна.
Выглядела она, как обычно, на уровне – джинсики в облипку, блузочка, короткая летняя курточка, туфли на шпильке, сумочка через плечо. А вот прическа у нее со вчерашнего дня не изменилась.
Подойдя ко мне, она поинтересовалась:
– Ну, как ты?
– Предваряя ваш следующий и, видимо, главный вопрос, отвечаю, – сказал я в прежней дурацкой манере разговора подчиненного с начальником, когда я говорил ей «вы», а она мне все так же «тыкала», ничего не смог с собой поделать. – Работать с вами дальше готов всегда, как юный пионер, но вот на Великую Отечественную я больше не хочу.
– Это почему?
– А потому что у меня появилось странное и стойкое ощущение, что я тоже немножко умер на той войне. Это понятно?
– Вполне. Могу тебя успокоить – отправляться в те годы пока не потребуется. Зато ты будешь нужен в той самой альтернативной реальности. Надеюсь, ты помнишь наш разговор у тела злодея?
– Это вы про ночь под между Дмыхаловом и Колбасковом, где рядом были воронка от водородной бомбы и разбитый в хлам американский бомбардировщик?
– Именно. Так что готовься.
Да не вопрос. Все-таки, похоже, я в ней не ошибся, поскольку она пришла даже раньше, чем я мог ожидать.
Ну а раз так – мы еще повоюем.
Конец первой книги
