– Что ж, мой дорогой Генри, раз и вы настаиваете…
Генри стремительно вышел из кухни, Кейт кинулась за ним, явно желая его разубедить. Хибики и Руми вызвались принести фонари. Сората устало опустился на стул, рассматривая пятна грязи на полу, растасканные по всей кухне чужими ногами.
– Господин, я хочу пойти с вами.
Сората не заметил, как они остались с Саваки вдвоем. Девушка все еще обнимала руками полотенца, а веки ее краснели от невыплаканных слез. Следовало сказать ей, что прогулки ночью по лесу в поисках трупа совсем не женское дело, но при взгляде на кукольное личико и дрожащие ресницы, все грубые или хотя бы капельку резкие слова просто улетучивались.
– Это вовсе не обязательно, – мягко возразил Кимура, поднимаясь со стула. Из холла уже слышались недовольные голоса, кажется, Генри вновь сцепился с Фишером. Хотелось, чтобы этот длинный день побыстрее закончился. – Вам лучше остаться дома и дождаться нашего возвращения.
Он уже собирался уйти, как делал всегда, но Мицуки нерешительно преградила ему путь:
– Нет. Я не хочу оставлять вас одного, – воскликнула девушка, но Сорате казалось, что говорит она другое. «Не оставляйте меня одну, мне страшно здесь», – кричали ее глаза.
– Все будет в порядке, Мицуки, – Сората протянул руку и погладил невесту по щеке. Большие глаза удивленно распахнулись. Раньше Сората никогда не называл ее по имени, впрочем, и прикосновение вышло почти интимным. Нежная кожа обжигала холодные пальцы, пухлые от природы губы казались высохшими. Сейчас она казалась еще более хрупкой и невинной, и это не иллюзия. Саваки действительно такая, совсем не похожая на жесткую, пробивную Кику. Может быть, к лучшему. Тяга к сильным женщинам еще не принесла Сорате счастья.
Он коснулся губами ее лба и погладил по спине – недопустимая вольность с его стороны.
– Кто-то должен дождаться нас здесь, и я хочу, чтобы это была ты, – Сората отстранился, дождался короткого растерянного кивка и вышел сперва в столовую, а после в холл. Хибики уже проверял аварийные фонари, Кимура запасся ими на случай отключения генератора, но они пригодились в иной ситуации. Кейт дулась в стороне, переубедить Генри ей не удалось, а сам Генри препирался с Руми.
– Что значит, я не пойду? Еще как пойду. Даже если ты наручниками прикуешь меня к батарее.
Судя по изменившемуся голосу и раздраженному цоканью Кейт, Руми идея пришлась по вкусу, а Генри покраснел и махнул рукой.
Все собрались в гостиной, мужчины накинули плащи на случай дождя. Серое тяжелое небо казалось мутным и низким, словно вот-вот грозилось рухнуть на землю. Воздух, сырой и тяжелый, не хотел наполнять легкие. Территорию бывшей Академии покинули в мрачном молчании, лишь Фишер что-то пыхтел себе под нос. Он был немолод, а день получился длинным, насыщенным. Сората не знал, какой путь им пришлось проделать, но вряд ли он походил на простую прогулку на воздухе.
Генри шел впереди, словно четко помнил дорогу, впрочем, ошибиться было тяжело, из леса к школе вела лишь одна тропинка, именно по ней они и вернулись назад. Однако все казалось незнакомым, словно они и не проходили здесь всего каких-то полчаса назад.
– Это где-то здесь, – Сората уверенно остановился и посветил в сторону. Низкие поваленные кусты казались знакомыми, они определенно дошли до нужного места, теперь надо свернуть с тропы, и за зарослями лопуха гобо Сората тогда и увидел ноги Отои-сана. – Да, точно здесь. Генри!
Сората не сомневался, но все равно рядом с Макалистером ему было легче противостоять скептическим взглядам. Разве что Руми смотрела с любопытством, но даже Хибики, казалось, не доверяет ему.
– Давайте убедимся, что тела нет, и вернемся в тепло, – простонал Фишер и потер поясницу. – Староват я для ночных походов.
Сорату учили уважать старость, но постоянные намеки Фишера на его, якобы, солидный возраст уже начинали раздражать.
– Оно там, – повторил Сората. – Прошу, смотрите под ноги. Масамуне, поверни фонарь. Да-да, посвети правее, пожалуйста.
Вот и заросли лопуха. На них сошлись все электрические лучи, однако кроме торопливо скрывшегося паучка никто ничего не увидел. Сората почувствовал, как взмокла спина от напряжения. Тела не было.
– Так-так, – Фишер поворошил траву носком ботинка. – Вам не кажется, что здесь ничего? Или зрение меня уже подводит? Масамуне-сан?
Иноске промолчал, но Сората почувствовал, как в нем борется верность господину и желание зацепиться за реальность, которая от самого Сораты постепенно ускользала.
– Как нет? – Руми вышла вперед и, встав на колени, чуть ли не носом ткнулась в лопухи. И грязь, и холод, и короткое платье ее не смущали. – И правда нет. Сората?
– Оно было… – только и смог он сказать. Тело как будто покрылось коркой льда, не пошевелиться, не вздохнуть. – Было. Я его видел и Генри тоже. Скажи, Генри. Мы же видели его. Оно лежало тут. Отоя-сан лежал тут. Скажи, Генри.
Макалистер молчал, и Сората испуганно обернулся, ища его глазами, однако того не оказалось рядом.
– Смиритесь, Кимура-сан, – Фишер похлопал его по плечу. – Вам показалось. Сумерки и богатая фантазия сыграли с вами злую шутку. Нет никакого трупа. Мы вернемся в дом, и Отоя-сан уже будет пить чай с девушками.
Сората все еще не мог пошевелиться. Странная слабость, почти оцепенение, напала на него. Он все никак не мог понять – почему так происходит? И почему именно с ним? Как будто какая-то дурная шутка. Он же не мог ошибиться. Как вообще можно ошибиться в том, видел ли ты труп знакомого человека
