ласковое обращение. Что оно значит? Имеет ли какое-то для него значение? Или вэйну просто думается лучше, когда руки заняты, а чья лента, ему безразлично?
Одно плохо. То, что ее сердце по-прежнему предательски реагирует на подобные сцены. Потянулась к трактату за помощью. «Обличение лжи и возвеличивание истины есть верный путь к благородству души…» Читать, просто читать, и никаких лишних мыслей.
С рассветом в гости заглянула Алевтина с корзиной пирогов.
– Вот, иду к Отрубиным. – Хозяйка мялась на пороге, теребя ворот тулупа. – Дай-ка, думаю, кулечек постоялице занесу.
Тиса поблагодарила, приняв подарок, и пригласила в дом вместе выпить молока с пирогами. На что Алевтина с радостью согласилась.
– Я еще вчера к вам заходила, да не застала дома, – призналась она, скидывая валенки в сенях. Корзину оставила у порога и потопала в носках и тулупе на кухоньку. – Все повиниться хотела.
– Повиниться? – удивилась Войнова.
– Угу. – Хозяйка опустилась на табурет, сложила руки на коленях. – Вы, ради Бога, простите за тот срам, что Тарас мой учинил!
А, вот в чем дело! Тиса подвинула кружку с молоком Алевтине, но та осталась равнодушна к угощению.
– Вы не серчайте на него, пожалуйста, – взмолилась женщина. – Он все по морю своему окаянному тоскует, дуралей. Как списали его на берег оглохшим, так будто подменили. Все опостылело ему теперича, видите ли! Ни меня, ни детей не видит, будто нету нас. Дедуля помер, ему плевать. Все печь боками греет да о бутылке грезит, трутень. Уши-то не руки, чего лежишь, спрашивается? Верно же? А раньше-то каким человеком был, Тиса Лазаровна! – Кадушкина шмыгнула носом. – Подарки с морей детям привозил. По дереву как работал, люди издалече смотреть приезжали. А теперь мастерская паутиной заросла. Но он не пьяница, – спохватилась хозяйка, – не пьяница, Тиса Лазаровна. Он только…
Тяжелый вздох завершил тираду.
А Тиса впервые увидела ту, другую Алевтину. Мать большого семейства, уставшую тянуть на своих плечах хозяйство в одиночку. Другая бы на ее месте уже сломалась, а эта не унывает, обычно как ни встретишь – смеется.
– Не беспокойтесь, Алевтина Борисовна, я все понимаю.
– Значит, вы не собираетесь съезжать от нас? – осторожно вопросила женщина.
– Зачем съезжать? Наоборот, хотела просить вас готовить на мою душу. Вы как-то говорили, что найдете и для меня тарелку в большой семье. Я готова платить, сколько скажете.
На то жалование, которое сейчас имела в аптеке, она может себе это позволить. Ведь может же?
Хозяйка так обрадовалась, что еле усидела на табурете, обещая готовить как никогда вкусно. К щекам ее вернулся былой румянец. Алевтине даже жарко стало, и она принялась расстегивать пуговицы тулупа.
Видя это, Тиса раскрыла форточку. Как позже оказалось, зря. Ой, зря она это сделала.
В тот момент, когда девушка как раз хотела поведать хозяйке о снадобье от глухоты, в форточку влетела… крыса! Самая настоящая. Нет, крыльев грызун не имел. Просто один не в меру вредный мальчишка решил это проверить наверняка, запустив зверька в окно.
Крыса, вытаращив глаза и растопырив лапы и хвост во все стороны, спланировала прямо на стол рядом с чашкой Али и опрокинула ее. Молоко растеклось по столешнице. Секунду очумевшее животное смотрело на женщин, а те – на него. Затем мигом нырнуло под стол. Тут надо сказать, что в отличие от постоялицы Алевтина не растерялась ни на секунду. Схватив прихват, женщина с гиканьем понеслась за крысой в комнату и не хуже зверька нырнула под кровать, мутузя там железякой и громыхая на всю комнату. И, что удивительно, через минуту хозяйка заправски вытащила оглушенную крысу за хвост.
– Я поймала ее, Тиса Лазаровна! – шумно дыша, провозгласила победу раскрасневшаяся лицом Алевтина. Дождавшись кивка оторопевшей жилицы, она понесла честно добытый трофей прочь из флигеля и уже в сенях заголосила: – Устька! Ну, засранец, держись у меня! Выпорю так, что седмицу сидеть не сможешь! Погоди, доберусь до тебя!
Не считая этого незаурядного случая, в остальном день понесся по накатанной. Тиса отправилась в аптеку в бодром настроении и занялась приготовлением следующих по списку снадобий. Из разговора женщин на кухне узнала, что колдунья с утра наложила наклад на бутыли с забавником, отнесла их сама в малую кладовую и ушла. А куда ушла – этот секрет вэйны, как оказалось, давно уж не секрет ни для кого: на городскую площадь в большой шатер. С сего дня до Сотворения Агата Федоровна будет вместе со старым погодником Мотей Зябовичем «втайне» готовить сюрприз горожанам – формировать вэей из снега ледяные горки для народа. И, коли останутся время и силы, долгожданный всеми салют наколдуют, о котором в губернии слагают хвалебные оды.
В какой-то момент увлеченная работой Войнова не заметила, как замурлыкала под нос мотив. И лишь когда на нее стали лукаво поглядывать работницы, шепча предположения о причине ее хорошего настроения, осознала, что напевает не что иное, как панокийскую песню, под которую танцевала с Демьяном на Горке. Чур ее! Чуть шумовку из рук в кипящий котел не выронила. Вспомнилось видение с ленточкой, и девушка еще ко всему прочему покраснела, а потом помрачнела.
Тиса переложила взвар на совесть ответственной Дуняши и поспешила к малой кладовой. Провернув ключ, вторглась в прохладное сумрачное
