большая очередь в гардеробе будет.
Войнова послушно потопала за Люсей, которая повела ее в конец вестибюля. Там девушки нырнули в одну из неприметных дверей. Узкий сумрачный коридор вывел к трем невзрачным смежным комнатам с зеркалами, где суетился народ, готовящийся к выступлениям. Хор пансионерок распевался в одном углу, кадеты тренировали танец с шашками, группа бородачей-домристов настраивала инструменты. Везде лежали сумки и мешки, на стульях и столах разбросаны сценические костюмы, кто-то переодевался за ширмами.
Тиса не сразу узнала знакомцев из Увлеченного клуба. Климентий и Строчка – с тросточками, в сизых фраках с серебряной вышивкой, в высоких цилиндрах – преобразились до неузнаваемости. Клара хлопотала возле Ложкина, старательно заправляя ему белый платочек в нагрудный карман.
– Я же говорила, что она придет! – радостно возвестила Люсенька о своем приходе с Тисой.
Климентий резко обернулся, и старания Клары по укладыванию платочка пошли прахом.
– Тиса Лазаровна! – Виталий обрадовался прибывшей. – Ну, к-как мы вам? – Парень развел руки и крутанулся на месте.
– Великолепны! – она искренне похвалила.
Строчка засиял, как начищенный пятак. А Климентий склонил голову в приветственном поклоне. Клара недовольно стиснула зубы.
Глухой ворот черного платья брюнетки сегодня сменил аккуратный вырез. А тяжелые волосы заимели намек на романтические локоны. Однако в целом ее облик остался по-прежнему строгим.
Климентий во фраке выглядел как герой романа: высокий блондин с зелеными глазами и прекрасными фигурой и статью. Тиса неожиданно осознала, что учитель красив.
– Вы практиковались? – поинтересовался он.
Повинилась, что нет. Ох, как же неприятно наблюдать недовольство учителя.
– Когда ей было-то, Клим? – встряла Люсенька. – Мы ведь были в аптеке. – И тут глаза девушки расширились, будто она только сейчас вспомнила вчерашние события. – О Боже! Потом пришел этот жуткий ассивец! Такой страшный! Тиса, скажи им!
Войнова кивнула. Она сама вспомнила о вчерашнем только по дороге к собору, но утреннее видение задвинуло вчерашние события в аптеке на второй план. Видимо, в одну из успокоительных настоек Агаты был добавлен забвенник – травка редкая, правда, действие ее короткое.
Любопытный Виталий принялся расспрашивать, и Люся рассказывала о своем страхе.
– Он такой весь черный! Вызвал красный огонь и чуть не сжег Агату Федоровну! Тиса такая храбрая, выбежала и помешала ему! А я не смогла. Мне было так страшно!
– Чего хотели эти вэйны? – Климентий нахмурил брови.
– Не знаю. Может, Тиса знает?
Теперь все трое клубовцев глядели на Войнову и ждали ответа.
Ответ предупредил тройной звонок, возвестивший о начале концерта. Сразу начались суета и галдеж. На сцену заторопились пансионерки в белых галстуках, по пути девчонки украдкой кидали взгляды на Климентия и Строчку. За ними – домристы.
– Мы выступаем пятыми! – Виталий подхватил знакомую ширму и поволок следом за музыкантами.
– Расскажете потом, – с досадой в голосе бросил Ложкин Тисе. Похоже, ему вся эта концертная суета порядком надоела за прошлые Сотворения.
– Поторопись, Клим. Аврелий Макарович просил быть в кулисной заблаговременно, – позвала блондина Клара, – а я тебе еще платок не закрепила булавкой.
Люся потянула подругу за руку в закулисье театральной сцены. Запел девичий хор «Прибытие Единого», затем послышалась плясовая, на сцену подалась группа в народных костюмах. Слыша, но не видя действа, Тиса пожалела, что не сидит в зале.
Когда по ступенькам поднялись домристы, Клара отправилась разговаривать с глашатаем, объявляющим номера, – худым пожилым усачом в белом цилиндре. Брюнетка указала на Клима и Строчку, потом на Люсю с Тисой. И усач кивнул.
– Ура! Клара выпросила для нас разрешение подняться к портьерам! – Люся радостно хлопнула в ладоши. Видящая вдруг осознала, что благодарна брюнетке. Все же ответственности этой девушке не занимать, и сейчас, несмотря на свою неприязнь, она ходатайствовала для нее о возможности досмотреть номер домристов и оглядеть зал с публикой сквозь щелку тяжелых театральных занавесей. Как Дуняша и рассказывала, места ближе к сцене занимала оранская знать, восседая в белых ажурных креслах. Тиса узрела знакомые лица. В первом ряду сидел губернатор Эраст Ляписович Проскулятов. Его помятое лицо, осыпанное крупными родинками, было обращено к сидящей рядом Елизавете Отрубиной. Вот он наклонился, что-то шепнул молодой красавице на розовое ушко и провел пальцем по обнаженной части ее руки повыше перчатки. Лизонька вздрогнула, чуть было не отпрянула от Эраста, но вместо этого растянула на лице улыбку.
– Упаси Боже от такого жениха, – прошептала себе под нос Тиса, вспоминая слух об их помолвке. – Что ж, видимо, эти двое достойны друг друга.
Со стороны Лизоньки сидели ее родители: важный как индюк Лев Леонидович и блаженно взирающая на сцену пышнотелая Марья Станиславовна. Со стороны губернатора развалился в кресле незабвенный оранский богатей Аристарх Фролов. У ног его сидел тот самый карлик Наум, что владел даром видопередачи. Войнова сузила глаза, рассматривая местного небожителя, владеющего чуть ли не всем Оранском, у кого в посыльных сами вэйны ходят.
