Считала мобильные телефоны.
Считала шаги до выхода.
Я взглянула и увидела ожерелье, для похищения которого и проделала весь этот путь, увидела его не в защитном контейнере с датчиками давления, движения и температуры, а на шее у Шаммы бин Бандар, которая на моих глазах целовала в щеку мужчину в дорогом черном костюме, поздравляя его с успехом в столь трудной работе. Здесь, сегодня вечером, «Куколка» используется по своему прямому назначению: тщеславие делает людей уязвимыми.
– Я только что начала процедуры! – воскликнула женщина на пятнадцатисантиметровых каблуках. Щиколотки у нее невероятно тонкие, на икрах просвечивают еле видимые серебристые линии в местах хирургических надрезов, заметные лишь в прямых лучах света. – Это невероятно, просто невероятно, они изменили мое видение мира!
На ней откровенное платье на тонких бретелях. У мужчины, с которым она говорила, на голове белая куфия, перехваченная золотым обручем, просторная белая кандура, элегантная черная бородка клинышком и положенный по протоколу кинжал, украшенный рубинами. Судя по их виду, общение должно было обернуться для обоих невероятной трудностью, однако он воскликнул:
– Моя первая процедура была просто потрясающей! После нее за мной заехал водитель, и я впервые увидел
Я двинулась дальше. Описывая круги и считая.
Украсть драгоценности у человека для меня гораздо легче, чем выкрасть их из хранилища. Меня зафиксируют и запомнят камеры видеонаблюдения, для вскрытия хранилища понадобятся специалисты, для обмана датчиков движения потребуются дополнительные инструменты. Я не могу ввязываться в долгосрочную аферу, а должна дождаться возможности нанести удар одна, без помощи кого-либо, идя на риск, на который никогда не решатся те, кто боится, что их лица опознают.
Я кружу, кружу, кружу по залу.
Считаю охрану в «дежурных» черных костюмах – одиннадцать человек – плюс более светски одетые агенты, смешавшиеся с толпой гостей: я подмечаю четверых.
Считаю иорданских шейхов в белых одеяниях, саудовских принцев в дорогих шелковых костюмах, американских дипломатов из посольства с расплывающимися под мышками пятнами пота, китайских инвесторов, делающих селфи на фоне искусственного водопада в бальном зале и улыбающихся в объективы на конце специального селфи-штатива.
Считаю женщин, которые предпочли бы не присутствовать здесь, с улыбающимися губами и серьезными взглядами. Считаю наручные часы, которые стоят больше годовой зарплаты официантов, завидующих их владельцам, и сколько раз я слышу произнесенное вслух слово «справедливость». (Тридцать девять.)
Считаю камеры видеонаблюдения.
Считаю шаги, отделяющие меня от принцессы Шаммы и драгоценностей в два миллиона двести тысяч долларов у нее на шее. Мой интерес к Лине иссяк, поскольку она уже провела меня на прием да к тому же успела хорошенько набраться. А вот ее тетя – нет.
Ты готова?
Я считаю секунды, выдвигаюсь на оптимальную позицию для броска, чуть расслабляю ноги в нелепых туфлях на высоких каблуках, которые в решающий момент станут лишь помехой.
– Прошу прощения?
Женщина говорит по-английски с чуть заметным американским акцентом, являющимся порождением глобализации. Я удивленно глазею на нее, рассматривая ее платье с высоким воротом в китайском стиле, украшенное серебристыми драконами на черном фоне. Ее черные волосы, небрежно собранные в хвост, что свидетельствует о том, что прическа стоила кучу денег. Ее серебряный браслет и серьги, черную тушь для ресниц, осторожную улыбку. Темные полукружья у глаз делают их глубже, чем они есть на самом деле. Свисающие вниз серьги делают шею длиннее. После обильных вечерних возлияний женщина превратится в бледное крохотное создание, но сейчас, в этом зале, она прямо лунный свет на каблуках.
– Вы одна? – спросила она. – Вы кого-нибудь знаете?
Первая мысль: она из службы безопасности? Зачем еще кому-то достаточно долго наблюдать за мной, чтобы убедиться, что я одна, не забыв при этом о моем существовании? Однако она остается на достаточном расстоянии, чтобы разговаривать и не вторгаться при этом в чужое личное пространство, вежливо улыбается, чуть склонив голову набок.
– Я… нет, – промямлила я. – Я никого не знаю.
– Вы англичанка?
– Да.
– Работаете здесь?
– Да – в Британском Совете.
Ложь, быстрая и непринужденная. Я здесь для продвижения британских ценностей. Распространяю по миру творчество Шекспира, историю крикета,
