марши и
это не подло.
Я ворую, чтобы жить, а живу ради идеи.
Я – благородная воровка.
Впечатления от Нима:
Неяркий, но милый город, маленький Париж на юге без бремени огромного мегаполиса. Средневековые красоты рядом с древнеримскими. Фантастические магазинчики, торгующие шоколадом, с не менее фантастическими ценами. Запах парфюмерии, шипение жарящегося на гриле мяса, детишки, требующие новомодные игрушки, новенькие дивные пушистые штучки, а варежки у них пришиты к длинным резинкам, продетым в рукава, ведь скоро холодная зима.
Университетская больница, угрюмая каменная громадина, город в городе, склонись перед французской системой здравоохранения, всяк сюда входящий, памятник брутальности 1960-х годов, когда сюда заходишь, лучше уж совсем разболеться.
Именно сюда должны были привезти уцелевших после нападения на презентации книги Лефевр. Я убираю волосы назад, запахиваю поплотнее пальто и направляюсь в здание.
Палату Луизы Дюнда найти легко: она единственная с полицейским постом у двери. Я краду медицинскую экипировку и бейджик – в таких больших больницах всегда найдется что-нибудь подходящее, – улыбаюсь полицейскому, он спрашивает, что я делаю, я отвечаю: «Проверяю электролиты», – он слышит что-то медицинское и взмахом руки пропускает меня.
Луиза Дюнда лежит и спит, как Мередит, прикованная наручниками к койке. Пульс у нее семьдесят два, давление сто восемнадцать на семьдесят девять, она ухоженная и здоровая, чего можно ожидать от любой женщины, у которой есть «Совершенство», которая может позволить себе персонального тренера и доставку на дом алгоритмически подобранного набора вегетарианских продуктов. Девушка лет двадцати четырех или двадцати пяти, которая просто спятила при чтении стихотворения и напала на семерых гостей, прежде чем ее обуздали, а Байрон на все это смотрела.
Теперь Байрон, конечно же, и след простыл, но этого следовало ожидать. К сожалению, никаких следов телефона Дюнда или ее личных вещей, пусть и забрызганных кровью. Их забрала полиция. Я осторожно пытаюсь разбудить девушку, но она прямо-таки в отключке. Интересно, может, какие-то препараты помогут, но прежде чем мне удается отправиться на их поиски, открывается дверь, и в палату входят мужчина и женщина, ее я не знаю, а он…
…очень даже мне знаком.
– Добрый вечер, мэм. – Его французский, разумеется, безупречен и ровен, как у диктора новостей. – Как самочувствие мадам Дюнда?
Мимолетное мгновение замешательства, но это нормально, в порядке вещей, он посторонний в охраняемой палате, однако любопытно, что полицейский исчез со своего стульчика у входа. Я улучаю момент, чтобы быстро сосчитать от пяти до одного, и отвечаю:
– Под транквилизаторами, но показатели у нее хорошие. Вы?..
– Меня зовут мистер Бланк, – ответил он, протягивая мне руку, которую я, конечно же, пожала, почему бы нет, я медсестра, а он вежливый незнакомец, справляющийся о здоровье больной, конечно, я ее пожала, хотя с гигиенической точки зрения это непозволительно.
– Вы не родственник?
– Нет, мы из страховой компании.
Названия компании он не произносит и документов никаких не предъявляет. Женщина уже огибает койку, разглядывая лицо девушки, ее ногти, руки, пальцы. Я киваю и улыбаюсь, быстро пробираясь к выходу, потом задерживаюсь у двери. А почему нет? Останавливаюсь, поворачиваюсь, улыбаюсь мистеру Бланку и спрашиваю:
– Это «Совершенство»?
Женщина быстро поднимает на меня взгляд, и это куда более выразительный ответ, нежели неторопливая улыбка мистера Бланка, легкий поворот головы, едва слышное шарканье ног, чтобы потихоньку переместить все тело, дабы хорошенько меня рассмотреть.
– Почему вы так говорите, мадемуазель?..
– Жуда. Мадемуазель Жуда.
– Так что там с «Совершенством», мадемуазель Жуда?
– Вы на него работаете? Я знаю, что мадам Дюнда им пользовалась, – сказала я, пожав плечами и чуть наклонив набок голову, так, ничего особенного. – Я знаю, что она получала процедуры.
– А откуда вы это знаете?
– Она так говорила, прежде чем ей вкололи успокоительное.
– Да? Так и говорила?
Женщина, замершая, словно болотная птица, неуверенная, кружит ли сверху смерть или плывет ли снизу пища. Поесть и погибнуть, подставив врагу спину, или стоять смирно и голодать?
Мужчина, назвавшийся мистером Бланком, раньше проходил под несколькими другими именами: mugur-ski71, Матисс, Гоген, прихвостень Рэйфа
