согласно первобытным инстинктам: проголодался – купил еду – приготовил – поел – подремал…
Уже и вечер за окном… А вечер в Петербурге – на пике безоблачного астрономического лета – начинается ближе к полуночи! День насмарку, бесплодный напрочь: всех свершений – жрал и тревожился… из-за этой… хвостатой… Вот бы ее на голубую ленту бросить, ей бы там в самый раз! Файлы проверяем и закрываем, все, кроме одного… Результатов – кот наплакал. Рабочий муравей, представитель рулящего сословия в своем мирке, даже не подозревает, что он всего лишь подвижное сочленение в большом муравейниковом суперорганизме, который, в свою очередь, также крохотная и легкозаменяемая деталь в районной экосистеме. Неужели все трое – такие несознательные?.. Ладно. Мой недоуменный вопрос записываем да так и пристегиваем в самом конце последнего файла… и закрываем всю папку. А завтра он, вопрос, послужит утренней затравкой для дальнейших дум…
Всем на кухню! Обжорство по-спартански!
У меня, в моих сетевых окрестностях, есть хороший знакомый, собеседник по общим гостевым и форумам, сверстник, тоже из Питера, но я его никогда вживую не видел. Так вот, этот парень слегка повернут на идее здоровой пищи. Благодаря ему я узнал, например, что куриную грудку надобно кушать без кожицы, поскольку в шкурке той очень высокое содержание жиров и канцерогенов, особенно в обжаренной на сковородке… С тех пор, поедая жареную курятину, я, как правило, чувствую угрызения совести перед собственным организмом, ибо не в силах отказаться от самой вкусной и, увы, от самой вредной части этого блюда…
На моем кухонном столе всегда просторно, я стараюсь не держать там лишних вещей и даже чайник, после того как наполняю кипятком кружку, ставлю на пол, возле отопительной батареи, где выделено место ему и электрической «базе». Съел салат – тарелку и вилку тотчас же помыл-сполоснул; кинул три кусочка сахару в чайную кружку, сунул туда чайный пакетик – остальное вернул на полку. Но сегодня трубка телефонная в центре столешницы и колода покерных карт (пятьдесят четыре листа с двумя джокерами) на самом углу стола почему-то остались. Не помню, что я там собирался с карточной колодою делать после позднего ужина – гадать или упражняться в тусовочном шулерстве, подражая приемам голливудского учебного фильма о карточных фокусах, но лежала она рубашкой вверх на картонной упаковке для этой же колоды. Звякнул будильник в трубке, обозначая полночь, и я вздрогнул. Нервишки, блин! Настройки в моем телефоне такие, что ровно через минуту трубка продублирует сигнал – и это должно быть мне оповещающим знаком: пришли новые сутки, пора в Сеть, пора проверять обновления по интересующим меня сайтам. Чтобы еще раз не нарушать электронными взвизгами тишину, потянулся я к трубке и задел рукавом халата карточную колоду, которая и так уже слегка перекосилась, лежа на хиленьком бумажно-картонном чехольчике. Верхняя карта слетела со своего места и упала на пол, перевернувшись рубашкой вниз. Шестерка пик. Подцепил я левою ладонью колоду вместо трубки, а сам наклонился, чтобы поднять упавшую карту (о-йййолки-палки… оказывается, срочно, срочно пол надо подметать, и здесь, и в комнатах…), а карты скользкие, поехали у меня из небрежных пальцев – и еще одна карта вывалилась откуда-то из середины колоды, упала на грязноватый пол ровнехонько рядом с первой и тоже рубашкой вниз: шестерка бубен. Совпадение, всего лишь мелкое совпадение, но я на несколько мгновений задумался, стоя в позе раком над выпавшими картами… Ну-ка… Правой рукой, не глядя, наобум, выволакиваю из недр колоды еще одну карту, кладу с переворотом возле первых двух: шестерка червей. Полночь и три шестерки – милое сатанинское сочетание… Сейчас воспоследует звонок в дверь. Так я подумал и перевернул верхнюю карту колоды, будучи абсолютно уверен в одновременности двух несовместимых исходов:
– придет четвертая и составит каре;
– так и останутся три шестерки, составляющие число шестьсот шестьдесят шесть.
Пришел джокер.
И в дверь постучали.
В первую секунду мне глюкнуло, что в доме опять свет погас, раз стучат, а не звонят – но нет, лампа горит, холодильник вибрирует… И дверной звонок вроде бы работает… Надо будет проверить. Но не сегодня ночью. И… это… Что за визиты в белую полночь?
Современный человек редко бывает совсем уж один, с уверенностью, что никто его не видит и не слышит, ни воочию, ни с помощью современных средств слежения или связи, ни через окна, ни сквозь стены, поэтому, даже будучи в полном гарантированном одиночестве, у себя дома, ведет себя по сложившейся привычке так, словно кто-то за ним наблюдает. Вот и я – сделал полуулыбку с укосом в левую щеку, удивленно поморгал, а сам, все так же наклонившись, неспешно подбираю карты в единую стопку, чтобы все лежали, как и положено – рубашками вверх. Шестерки разбил по одной и рассовал по колоде куда попало.
Дзинь-дзинь!.. Ф-р-р-р!.. – это моя трубка, выждав одну минуту, заверещала; карты же посыпались из дрогнувшей руки. Нет, я теперь точно законченный неврастеник! И с чего бы, спрашивается?! Мне ведь, блин, так хорошо и уютно: полночь, красноглазые крысы по дому бегают, странные стуки в дверь, звонки под ухо, сатанинские числа настойчиво перед взором ложатся – а я всё еще чего-то боюсь!..
Стук, предположим, наверняка мне почудился, пусть я в это поверю, да так, что даже и подходить к двери не буду, а вот карты попадали странно: из почти половины просыпанной колоды рубашкой вниз легли все те же три шестерки – вини, бубны, червы – и черный джокер. А шестерка треф с красным джокером остались где-то там, под одинаковыми карточными рубашками. Поискать, что ли?
Стук в дверь повторился, и я капитулировал, устав ломать комедию перед самим собой: мне страшно, я боюсь.
Ноги реально отказывались идти, я на голой силе воли доковылял до входной двери и открыл первую, внутреннюю, чтобы заглянуть в дверной глазок, врезанный в наружную дверь, толстенную, прочнейшую, впору сейфам в швейцарских банках… Подошел – и чувствую: не в состоянии прильнуть своим
