опасности, нежели жить частным человеком и слыть впавшей в ничтожество; ночью она тайком вместе с дочерьми и внуками выбралась из города[21]. (12) Когда воины из клиентов привели их, приведя к стене лагеря, и они без труда были приняты внутрь, тотчас же весь лагерь назвал {89} юношу Антонином [22]; облекши его в пурпурный плащ, они держали его внутри лагеря. Доставив внутрь все необходимое, также детей и женщин и все то, что они имели в соседних деревнях и на полях, и заперев ворота, они приготовились в случае необходимости выдержать осаду.
4. (1) Когда об этом было сообщено Макрину, проводившему время в Антиохии, молва, что сын Антонина нашелся и что сестра Юлии раздает деньги, обошла уже прочие лагеря; веря, что все, о чем говорят, является возможным и истинным, воины были в сильном возбуждении. (2) Их склоняли и подстрекали к государственному перевороту и ненависть к Макрину, и горесть при воспоминании об Антонине, и прежде всего ожидание денег, вследствие чего многие, перебегая, приходили к юному Антонину. Макрин, относясь к этому с пренебрежением, как к чему-то ребяческому, находясь в состоянии привычного легкомыслия[23] , сам остается дома и посылает одного из начальников лагеря, дав ему силу достаточную, по его мнению, для того, чтобы очень легко уничтожить восставших. (3) Когда Юлиан (такого было имя начальника) [24] прибыл и атаковал стены, воины изнутри, взойдя на башни и к крепостным зубцам, показали войску, осаждавшему снаружи, мальчика и, славословя сына Антонина, показали им кошельки, полные денег, — приманку для предательства. (4) Поверив, что он дитя Антонина и весьма на него похож (так им хотелось видеть), они отсекают голову Юлиану и посылают ее Макрину[25]; сами же все, когда им открыли ворота, были приняты в лагерь. Возросшая таким образом сила оказалась не только вполне способной обороняться против осады, но и сражаться грудь с грудью в открытом бою; к тому же множество перебежчиков, хотя и приходивших небольшими количествами, непрестанно умножали силу.
(5) Узнав об этом, Макрин, собрав все имевшееся у него войско[26], пошел, чтобы осадить тех, кто присоединился к Антонину. Последний вследствие того, что его воины не хотели подвергнуться осаде, но решились со всей готовностью выступить и, встретившись с Макрином, сразиться в открытом бою, выводит свою силу. (6) Войска встретились друг с другом на границе Финикии и Сирии[27], причем сторонники Антонина сражались с готовностью, боясь в случае поражения подвергнуться мщению за то, что они содеяли; сторонники же Макрина нерадиво принимались за дело, убегая и переходя к Антонину[28] . (7) Видя это и устрашившись, что, совершенно лишенный силы и взятый в плен, он мог бы потерпеть позорнейшее поругание, Макрин во время сражения уже с наступлени-{90}ем вечера, сбросив короткий плащ и всю бывшую на нем императорскую одежду, тайно убегает с немногими центурионами, которых он считал самыми верными; бороду он срезал, чтобы не быть узнанным, одежду взял дорожную[29] и голову все время покрывал. (8) Двигался он и ночью и днем, опережая молву о его несчастье, а центурионы с большой поспешностью гнали повозки, как если бы они были посланы еще царствующим Макрином ради каких-то важных дел.
Итак, он, как было сказано, бежал; войска с обеих сторон сражались, за Макрина — телохранители и копьеносцы, которых называют преторианцами, — они достойно сопротивлялись всему другому войску, так как отличались очень высоким ростом и были отборными воинами; вся остальная масса сражалась за Антонина. (9) Так как сражающиеся за Макрина долго не видели ни его, ни императорских знаков отличия, они начали недоумевать, где бы он мог находиться: среди ли массы лежащих или, убежав, скрылся, и не знали, как им поступить в сложившихся обстоятельствах, ибо не желали сражаться за отсутствующего, а сдаться в качестве военнопленных стыдились. (10) Когда же Антонин узнал от перебежчиков о бегстве Макрина, он, послав глашатаев, объявляет им, что они тщетно сражаются за труса и беглеца, и клятвенно обещает безопасность и прощение и приглашает их быть его телохранителями. Они, послушавшись, присоединились к нему; Антонин же посылает погоню за Макрином, который далеко ушел вперед. (11) Схвачен он был в Халкедоне, в Вифинии, тяжело больной и изнуренный непрерывной ездой. Там, найдя его, скрывавшегося в каком-то предместье, преследующие отрубили ему голову[30]. Говорили, что он спешил в Рим, полагаясь на усердие народа по отношению к нему; переправляясь в Европу через узкий пролив Пропонтиды, уже приближаясь к Византию, он, говорят, был застигнут встречным ветром, и ветер вернул его назад — к наказанию. (12) Макрин чуть было не ускользнул от преследовавших и имел позорный конец, слишком поздно пожелав отправиться в Рим, тогда как это следовало сделать с самого начала[31]. Ему одновременно изменили и рассудок и счастье.
Таков был конец Макрина; вместе с ним был убит и сын, которого он сделал Цезарем, назвав его Диадуменианом[32].
5. (1) Когда все войско, перейдя к Антонину, объявило его государем, он принял на себя власть, причем настоятельные дела на Востоке были приведены в порядок для него бабкой и бывшими с ним друзьями (ибо сам он был юн возрастом, в делах несведущ и необразован); недолго помедлив, он начал {91} подготовлять отъезд[33], так как Меса очень торопилась в привычный для нее дворец в Риме. (2) Когда сенату и римскому народу было сообщено о случившемся [34], все с огорчением выслушали это, но подчинились необходимости, так как войско предпочло этот исход. Макрина обвиняли в беспечности и в изнеженности нравов и говорили, что виновен не кто-нибудь другой, но сам он по отношению к себе.
(3) Антонин, отправившись из Сирии и прибыв в Никомедию, там зимовал — так требовало время года. Сразу же он предался неистовству[35] и, справляя культ местного бога, в котором он был воспитан, с упоением плясал, одеваясь в самые пышные наряды, украшая себя золочеными пурпурными тканями, ожерельями и браслетами, надев венец в виде тиары[36], покрытой золотом и драгоценными камнями. (4) Одежда у него была чем-то средним между финикийским священным одеянием и мидийским пышным нарядом. Ко всякой римской и эллинской одежде он
