с грозным рычанием и лаем. Остатки боезапаса ушли на борьбу с порождениями злобного разума альфа-пса. Когда последнее наваждение растаяло в воздухе, я всё-таки решился нанести сокрушительный удар. Заблокированное силой воли сознание раскрылось, словно цветок. Тёмная энергия Зоны хлынула в него мутным бурлящим водоворотом, заполняя до краёв. Я чувствовал, как наполняюсь ей, будто пересохшая губка водой, и, когда понял, что скоро захлебнусь в эманациях злой силы, направил кипящий поток на мутанта.
Спрессованная в чёрный крепко сжатый кулак энергия с силой кузнечного молота обрушилась на альфа-пса. Кости чернобыльской твари захрустели, воздух с хрипами вырвался из раздавленной груди, смачно зачавкала превратившаяся в кровавое месиво плоть. В стороны от эпицентра покатилась гравитационная волна, ломая ветки кустарников, вырывая с корнями траву, сминая толстые стены оборонительного сооружения, словно хрустящую фольгу алюминиевой банки, сбивая с ног мутантов и людей.
К счастью, никто из моего отряда серьёзно не пострадал, если не брать во внимание синяки и ссадины, полученные при падении. Большую часть чудовищной силы мгновенно превратившееся в развалины бетонное укрепление взяло на себя, на что, собственно, и был расчёт. Ведь я намеревался одним ударом убить двух зайцев, вернее, одного псионика и всю его свору, поскольку тратить на «слепышей» драгоценные патроны больше не хотелось. У нас и так по боеприпасам был уже перерасход, а ведь мы ещё не выполнили и половины из того, что предписывало задание экспедиции.
Я мог гордиться собой: почти вся собачья свора полегла на месте. Худые облезлые тела с раздробленными костями и раздавленными ударной волной внутренностями буквально впечатало в мокрую от дождя землю. Лишь жалким остаткам некогда большой стаи удалось уйти, и теперь из кустов доносились трусливый лай и жалобный скулёж.
Почти сразу после удара мою голову пронзила резкая боль, в глазах помутилось, а в грудной клетке как будто материализовался молоток и несколько раз ощутимо ударил по грудине изнутри. Я упал на колени возле небольшой лужи, склонился над ней, царапая землю затянутыми в кожу перчаток пальцами и хватая ртом напоенный влагой воздух. В дрожащем зеркале дождевой воды появилась уродливая морщинистая морда со звериным оскалом, косыми прорезями кожистых щелей на месте носа и крупными жёлтыми глазами с вертикальными зрачками. Монстр какое-то время смотрел на меня из лужи, потом распахнул усеянную острыми клыками пасть, подёрнулся поволокой и медленно превратился в моё разом постаревшее лицо с кровавыми разводами на щеках и на подбородке.
«Так вот как ты выглядишь, тварь. – Я прижал ладонь к ноющей груди, словно хотел защитить её от чужого сердцебиения. – Думаешь, стал сильнее меня, хочешь взять верх надо мной? А вот хрен тебе! Колдун и не таких обламывал. Я найду способ справиться с тобой, вот увидишь, обязательно найду».
Влюблённые женщины обладают каким-то особенным, свойственным только им чутьём. Настя исключением не была и как только почувствовала, что мне плохо, рванулась на выручку. Она в несколько шагов пересекла заросшую сорняками контрольно-следовую полосу, сиганула в ров и выскочила из него с такой же лёгкостью, с какой пингвины выпрыгивают из воды. В два счёта преодолела вздыбленный гравитационной волной участок земли возле разрушенного дота и бухнулась на колени, разбрызгивая лужу передо мной.
– Колдунчик, миленький, с тобой всё хорошо? Ты в порядке, родной? Что у тебя с лицом? – щебетала она, вытирая кровь с моего лица невесть откуда взявшимся платком.
– Всё хорошо, Настёна, всё хорошо, – прошептал я, схватив любимую за руку. – Убери платок, а то «пассажиры» увидят, сраму не оберёшься.
Я закашлял, прикрывая рот кулаком. Когда же приступ кашля прошёл, на чёрной глади перчатки осталась россыпь маленьких красных точек. Грудь всё ещё болела, но дышать стало легче. Я несколько раз судорожно глотнул холодный, влажный воздух, поднял голову, подставляя лицо мелкому дождю. Капли забарабанили по коже, стекая по щекам и смывая кровавые разводы.
– Ну и пожалуйста, не больно и надо, – надула губки Настёна, сложила испачканный платок и сунула его за выемку под бронепластиной комбинезона.
Всё ещё глядя в свинцовое небо с низко плывущими над землёй тучами, я положил ладонь на плечо жены. Настя резко дернулась, пружинисто вскочила на ноги и отвернулась, всем видом показывая, как сильно я её обидел.
– Что тут произошло? – спросил Бульбаш, выбираясь на берег рва. В отличие от Насти, ему потребовалось гораздо больше усилий на преодоление препятствия.
Следом за белорусом над землёй показались Гивины руки и голова. Несколько секунд спустя сталкер целиком выбрался на поверхность. Ассистенты остались на месте – охраняли научное оборудование. Да и не хотелось им дважды форсировать преграду, ведь основные сооружения оборонительной линии находились по ту сторону периметра, а не по эту.
– Сам толком не понял, – соврал я, по-прежнему глядя на плывущие рваными слоями тучи. – Наверное, Бульбаш, мы с тобой альфа-пса взрывами гранат спугнули, вот он сдуру и вляпался в мощный «гравиконцентрат». Пошли отсюда, пока деструктив не перезарядился. Как-то не улыбается мне разделить их судьбу, – я кивнул на раскиданные повсюду изуродованные тела слепых собак.
– И то верно, – поддакнул Гиви. – Да и «пассажиры» там одни остались. Не думал я, что периметр нас так встретит, вдруг сегодня ещё кто в гости пожалует.
– Хорош каркать, мля! – буркнул Бульбаш.
