поднятый с земли мусор вроде палой листвы и жухлых травинок. Опять начало моросить.
К счастью, долго ждать не пришлось. Вдали послышался шум мотора, и вскоре на горизонте показался приземистый «Хамви» с пулемётом на крыше. Машина, ловко объезжая редкие ловушки и подпрыгивая на кочках, быстро приближалась к сгоревшей деревне. Сразу за пепелищем патрульный автомобиль повернул в сторону и стал удаляться. Я глянул на пристёгнутый к запястью КПК. Иконка включённого аварийного маячка светилась зелёным в левом верхнем углу экрана.
Сначала я удивился странным манёврам броневика, но потом подумал, что у миротворцев в очередной раз вышла из строя аппаратура. В этом не было ничего удивительного: западная коалиция сплавляла в Зону списанное военное барахло под видом выполнения международных соглашений. Капиталисты всегда умели считать деньги: зачем тратиться на утилизацию выработавшей ресурс техники, когда её можно слегка подремонтировать, заново покрасить и с большой помпой передать папуасам за нехилую долю в предприятии по освоению богатств Зоны. Старый закон – бусы в обмен на золото – и здесь работал как часы, принося баснословную прибыль.
Я вытащил из подсумка сигнальную ракету, скрутил защитный колпачок, резко дёрнул запальный шнур. Зелёный светящийся шар с хлопком взмыл в небо и по крутой дуге полетел к земле. «Хамви» резко затормозил, развернулся и помчался к нам, выбрасывая комья грязи из-под колёс.
Не доезжая сотни метров до нас, машина резко сбросила скорость. Из люка на крыше по пояс высунулся военный в форме НАТО с голубой каской на голове, схватился за ручки пулемёта. Крупнокалиберный «Браунинг» заревел разъярённым драконом, на крышу броневика звенящей рекой потекли золотистые гильзы. Пули порубили в щепу верхушку сосны, под которой сидел Бульбаш. Сверху обрушился дождь из сбитой коры и размочаленной древесины. Мы оба повалились на землю. Я накрыл собой Настю, чувствуя, как по спине барабанят лучинки и даже целые куски несчастного дерева. Краем глаза я увидел, как Бульбаш тянется к подсумку за выстрелом для гранатомёта. Я рявкнул:
– Не вздумай! Нам техника нужна! – Я подтянул к себе автомат и замер, выжидая подходящий момент.
Тем временем пулемётчик продолжал самозабвенно перепахивать свинцом поле. Пучки вырванной с корнями травы вперемешку с комками земли взлетали в небо то впереди, то сзади, то сбоку от нас. Несколько раз длинные цепочки почвенных всплесков прошлись так близко, что меня даже присыпало землёй. «Хамви» медленно приближался, подминая траву широкими колёсами. Наконец грохот прекратился. Струйки сизого дыма плыли вверх от щёлкающего раскалённым металлом ствола. Стрелок высунулся над листами бронезащиты, пытаясь рассмотреть результаты своей работы.
Две коротких очереди слились в одну. Я боялся, что Гиви выберет себе ту же цель, что и я, но он как будто прочитал мои мысли. Боковое окно «Хамви» было откинуто, так что Гиви вышиб мозги водителю, тогда как я прямым попаданием навсегда отбил у пулемётчика желание стрелять по невинным людям.
Нам повезло: кроме этих двоих в машине никого не было. Я помог Бульбашу встать, довёл его до урчащего двигателем броневика, посадил на пассажирское сиденье. Пока Гиви освобождал пулемётную турель от жмурика, я вытащил из-за руля труп водителя, бросил его рядом с передним колесом. Потом мы вернулись за Настей и с трудом загрузили в салон носилки. Пришлось постараться, чтобы не навредить моей девочке. Когда всё кончилось, выяснилось, что для Гиви нет другого места, кроме как на крыше.
– Зато рядом с большим пулемётом, – оптимистично заявил он и полез наверх.
Я сел за руль. Правда, перед тем как ехать, пришлось протереть стекло от содержимого черепушки бывшего рулевого. Я с хрустом врубил первую передачу, вдавил педаль газа в пол. Грозно рыча мотором, «Хамви» сделал большой полукруг и покатил к лагерю учёных.
Сразу за сожжённой деревней мы сделали короткую остановку. Небольшой посёлок из типовых домиков круглосуточно находился под охраной военных. Они могли очень нервно отреагировать на появление патрульной машины ООН без миротворцев. Так что, думаю, я не зря отправил сообщение Семакину, в котором попросил его встретить нас за пределами городка.
Остаток пути пролетел незаметно. Это пешком идти долго, а на машине мы добрались до лагеря за пятнадцать минут. Могли бы и быстрее, но я, не чувствуя габаритов «Хамви», вылезал из кабины перед каждой аномалией и чуть ли не шагами вымерял безопасный коридор.
Семакин встретил нас, как и договаривались, в трёхстах метрах от КПП, там, где начинался длинный, заросший прозрачным лесочком увал.
– Что случилось? – не на шутку взволновался учёный, увидев кровавые разводы на стекле броневика.
Я вкратце описал профессору события последнего часа.
– Очень и очень странно, – покачал головой Семакин, теребя маленькую бородку. – Возможно, несчастные попали под воздействие пси-излучения. Мои лаборанты недавно зарегистрировали незначительный всплеск этой субстанции как раз в том районе…
– Это всё очень интересно, проф, но не мог бы ты побыстрее оформить нам пропуск. Настя тяжело ранена и до сих пор без сознания.
– Да-да, конечно, я сейчас.
Семакин неуклюже развернулся и побежал. Вскоре он обогнул склон увала и скрылся из виду. Через несколько минут учёный появился в сопровождении капитана с нашивкой в цветах украинского флага на рукаве. Сумерки изрядно сгустились, да и дождь сократил видимость, так что на этот раз Семакин подсвечивал дорогу фонариком. Капитан задал несколько вопросов касательно происшествия, попросил меня чуть позже заглянуть в комендатуру и по рации передал приказ пропустить нас в лагерь.
Ворота в бетонном заборе открылись без промедления. Лавируя между преградами, «Хамви» доехал до сваренного из стали цилиндра с узким окном-
