дождя как тварь дрожащая Пройдя насквозь зеленый пруд Ложится на прохладный лоб Младенца заживо лежащего На дне прудаЭти строки я долгое время приписывал Пушкину, пока не оказалось что мои Она летит как пух изящная Вдруг спотыкается о зуб Зверя под сценою сидящего И ужас, ужас! пенье труб! И ужасПосле смерти следует писать гораздо- гораздо проще, как я уже приводил в пример Много деревьев в саду Пыль в полвершке над дорогой Завтра я снова приду Только ты больше не трогай Меня пальцемПроисходят суровые и значительные споры и схватки по поводу будущего, а в промежутках, чтобы отвлечься, звучит что-нибудь, не привлекающее всеобщего внимания Сыпется белый снежок Словно судьбы сапожок Шитый то черным, то синим А то вместе Да – еще и красным Рядышком от России А зачастую так и посреди ееДоказывая глупость и нехитрость подобного рода занятия, приводят первые же пришедшие на ум строки Как освежевана стояла И кожа вниз с нее бежала Что беззаботная струя Задерживаясь на хвосте Условно И она рухнула в постель И белоснежна простыня Червонно- красной тут же стала Вот – вочеловечивание, оно же – страстотерпствоТолько в качестве ничего не значащей заставки между 13 и 14 главами крупного исторического сочинения Стареют наши женщины Но Боже, Боже мой! Ведь нам были обещаны Их вечность и покой Вечный Наш Рядом с ними Боже мойСидят за столом, читают, появляется Милиция, учиняет проверку документов, поднимаются крики, возможно и драка, последнее, что тонет в общем гуле Где белого единорога Не пустят даже на порог В наше-то время У одного вдруг от порога Как только вошел Стремительный белоснежный рог Во лбу вдруг прорастаетОн долго рассказывает, как все это писалось, какие различные структурные и семантические смыслы вкладывались в различные строки и в целом в их последовательность, чтобы в итоге получилось такое Сестра моя, войди в мой дом Мы вместе на постели ляжем Ни слова лишнего не скажем Словно погибнем, а потом Друг другу тайное покажем Над каждым Его отдельно висящее ТайноеТолько в страшный холод при попытке согреться так быстро-быстро проборматывается О, незабудочка живая Как рана жизни ножевая Как некий фитилек спасенный К потьме вселенской поднесенный — И вспыхнуло, и все горит Но так невидимо, едрит Так, едрить твою мать, невидимо — Невидимо всеКто-то из сидящих за столом, чтобы не выглядеть чересчур глубокомысленным, произносит И девочкою на бегу Белеет березняк сосновый Буквально только что в снегу Чернелся мальчиком – и снова Чист как девочка — произносится игривой скороговоркойИстончение истончающегося стиха
Как всем известно, любое стихотворение, да что стихотворение – слово! – чревато разрастанием в целую поэму; цикл, цикл поэм! Просто даже невозможно все и обозреть в его потенции. Просто даже усталость сразу какая-то, утомление и скука. Только одно стихотворение напишешь, а дальше… ну дальше как-то так, эдак в том же духе. Да и вообще не стоит об этом.
Вот эти серии и явлены с предшествующим им нехитрым образцом, да и с бесчисленным возможным продолжением всего этого.
Да вообще-то все в мире может разрастаться до уровня, этот самый мир превышающего.
Вот так.
2 СЕРИЯ Над смертью кошки разрыдалась Кошечка И что ей кошка-то далась А просто въяве оправдалась Та несмываемая связь Но укрытая от быстроокидывающего взгляда Между женщиной и кошкой Мужик так не разрыдался бы* * *Мужчина разрыдался над собакой – очевидная связь
* * *Ребенок – над птичкой, пояснения не нужны
* * *Старик над муравьем – это самоочевидно
* * *Пожарный над кикиморой – не совсем ясно, но можно обоих связать с таинственной стихией огня
* * *И последнее, неясно кто – над Сычуанским хребтом, персонажи, их связи и ответы переживаются всеми разом и неоднозначно
3 СЕРИЯ Рыбак в ночи причалит лодку На берег выйдет незнакомый Найдет причал, найдет молодку Закрепит лодку И странной страстию
