1991ПредуведомлениеСразу бросается в глаза основной нравственно-просветительский пафос этого сочинения.
Каталогизирование по принципу мерзости, т. е. нравственно-оценочно-эмоциональной категории, квалифицирующей поступок относительно исторически-подвижной нормы и достаточно постоянных табуированных зон смерти и секса, свидетельствует об относительной разработанности, распространенности и артикулированности этих тем в культуре, но и, вследствие этого, их как бы превзойденности и отмененности в их шокирующей и завораживающей первооткровенной силе.
Наступает пора их медицинской приватизации и эстетической технологизации.
Как она была? — Натурально, в подвенечном платье! — А вы? — А нас трое, но я вторым! — А она? — Не знаю, встала, наверное, мы вроде, ничего там особенно не порвали! — В небе полуночном Ангел поет: Вставай, моя милая Час настает Вот и настал уже Как ты держишь? — Разве неправильно? — Ты что, и с женщиной так? — Но я в первый раз с животным! — Дай покажу, потом само пойдет! — И вся природа заблистала Но кто-то прошептал: Не трожь! И сразу ничего не стало И только побежала дрожь По всему Порождающая И ты тоже? Да, да, но только в живот! — А кто глаза выдавил? — Не помню, кто-то случайно, может! — А ты? Нет, нет, я только по почкам, а глаза – нет! — И все течет туда и вспять И может вдруг опять собраться И нету братства выше братства Но и на нем лежит печать Невозможности Ну, как? получилось с ней? — Получилось! — Хорошо? — Да, понимаешь, ножки-то у нее и все остальное маленькое, хрупкое! — А лет-то сколько? — Около пяти! — Уговорил что ли? — Да не совсем! — Жить-то будет? — В этом-то и проблема! И ветер гудит, задувая свечу Кончается чувство, а я не хочу Не хочу! Не хочу! Не хочу! Раздевайся! — Сейчас! — Ты никогда этим не занималась? — Только раз в школе с одним мальчиком, он мне это пальцем сделал! — И я тоже первый раз это в школе попробовала! Женское с женским сливается — Родина, мать и земля Женское женским кусается — Бездна и смерть и змея Гремучая Как ты это? — Да просто зубами! — Что, так сырые и съел? — Да ведь яйца же! — А что, он не сопротивлялся? — Ты что! конечно, сопротивлялся! еще как! он мужик-то здоровенный! четверо держали! — Раскинут посреди равнины Снежком обманчивым присыпан Так вскинется от пересыпа: Ау! Аууууу! – опять один Среди всего этого Невообразимого Расстегни штаны! ам-амчик всего за десять рублейсделаю! — Ты что! посмотри на себя! у тебя все зубы вставленные железные! — Глупенький, я же губами, нежно так! — Сияет золото и сталь Таятся ласковость и нежность Вверху над ними как звезда Горит живая неизбежность Всего Ну, давай! — Я боюсь, я никогда этого не делал! — Не бойся, я с вазелином! — А для чего? — Узнаешь, это совсем не больно! — И от него огнем дыхнуло И жаром истинных утроб И все что выпуклое было Как будто провалилось в гроб Как бы вмятина стала на этом 
