Сестра Фенелла даже картошку скрести перестала.
– Сам лорд-канцлер Англии? Ты уверен?
– Папа уверен – он видел его фотографию в газете, вот и узнал. Есть они пожелали отдельно, в Зале-на-Террасе.
– Вот прямо-таки лорд-канцлер?
– Ну, бывший вообще-то. Сестра Фенелла, а чем лорды-канцлеры занимаются?
– Лорд-канцлер – лицо высокопоставленное и очень важное. Не удивлюсь, если это как-то связано с законами. Или даже с правительством. Каков же он был собой? Величественный и гордый?
– Да нет. Он джентльмен, это сразу видно, сам приятный такой и дружелюбный.
– И он хотел знать…
– Не бывало ли у вас в монастыре младенца. Он, верно, имел в виду, не привозил ли вам кто-нибудь малыша, чтобы вы за ним смотрели…
– И что же ты ему сказал, Малкольм?
– Сказал, что вряд ли. А что, было такое?
– Ну, уж точно не на моем веку. Святые небеса! Наверное, надо сказать сестре Бенедикте…
– Может и так. Я подумал, может, он подыскивает место для какого-нибудь особенного ребенка, чтобы, скажем, выздоравливал после болезни. А то вдруг даже и королевских кровей, только мы про него ничего не знаем – потому что он болел долго или вот змея его укусила…
– А змея-то откуда?
– А оттуда, что нянька за ним плохо смотрела – может, газету читала или болтала с кем-то, а тут, откуда ни возьмись, змея. И тут крик, она оборачивается и видит ребенка, а с него змея свисает. Крупно она влипла, эта нянька, – могла и в тюрьму загреметь. Ну, ребенка от змеиного укуса, конечно, вылечили, но ему все равно надо еще дальше поправляться. Вот король, а с ним премьер-министр и лорд-канцлер все и принялись искать, где бы ему окончательно выздороветь. А зачем им такое место, где с детьми обращаться не умеют?
– Понятно, – сказала сестра Фенелла. – Звучит разумно. Пожалуй, я и в впрямь пойду расскажу сестре Бенедикте. Уж она-то знает, что в таких случаях делать.
– Я вот только думаю, что если бы лорды всерьез такое затеяли, они бы сами сюда пришли да спросили. Мы в «Форели» много чего знаем, но спрашивать-то все равно надо у вас, правда?
– Если только они не хотели от нас это скрыть, – заметила сестра.
– Зато они спрашивали, имел ли я с вами дело, а я сказал, что да и довольно часто, потому что я у вас работаю. Они явно ожидали, что я вам что- нибудь да разболтаю, и молчать специально не просили.
– А вот это ты хорошо подметил, – сказала сестра Фенелла и бросила последнюю выскобленную картофелину в большую сковородку. – Но все-таки странно все это. Возможно, они напишут госпоже настоятельнице письмо, вместо того чтобы самим приезжать. Может быть, им нужно убежище?
– Убежище? – Малкольму понравилось это слово. Он даже представил в уме, как оно пишется, по буквам. – А что это такое?
– Ну, допустим, кто-то нарушил закон и его ищут представители власти – тогда он может войти в любую часовню и потребовать убежища. И его не смогут арестовать, пока он будет там, внутри.
– Но младенец-то вряд ли нарушил закон. Ему еще вроде как рановато…
– Да, но убежище годится и для беглецов. Для тех, кто не по своей вине оказался в опасности. Никто не может их схватить, пока они в убежище. Некоторые колледжи раньше тоже давали убежище ученому люду. Не знаю, так ли это сейчас.
– Ну, это у нас точно не ученый люд – младенец-то. Всю капусту обреза?ть?
– Всю, кроме вот этих двух стеблей. Их мы оставим на завтра.
Сестра Фенелла собрала ботву, нарубила стебли большими кусками и высыпала в ведро для свиней.
– Чем ты сегодня занимаешься, Малкольм?
– Хочу спустить каноэ на воду. Правда, река сегодня высоковата, надо будет поосторожнее. Но я все равно хочу почистить лодку и вообще привести ее в порядок.
– Куда-нибудь далеко собираешься?
– Я бы не прочь. Да только ма и па без моей помощи не обойдутся.
– И вдобавок станут за тебя беспокоиться.
– А я им буду писать.
– Куда поплывешь?
– Вниз по реке, до самого Лондона. А может, и до моря. Хотя вряд ли моя лодочка годится для моря. На больших волнах и перевернуться может. Но тогда я ее привяжу, а сам поплыву на другой лодке. Или на большом корабле. Когда-нибудь так и будет.
– Пришлешь нам открытку?
