Невозможно.
Сначала Лорелее подчинились горы; теперь она сотворила вот это. Ирина десять лет беспрестанно упражнялась в магии, брала уроки у мардушек, объявленных Майлеком вне закона, скрывающихся в горах. Десять лет понадобилось Ирине на то, чтобы выучиться подчинять себе упрямые сердца.
А для Лорелеи это, кажется, пара пустяков.
Ирина задыхалась от боли. Волчья ярость, чертополошье коварство, драконий огонь и собственная жажда мести, слившись воедино, стремились по жилам прямо к сердцу королевы.
Это было невыносимо.
Выронив чертополох и волчью кость, Ирина шагнула к стене, прислонилась, прижала ладони к груди, к мучительно и трудно колотящемуся сердцу. Истина предстала перед нею во всей своей неопровержимости, и ноги королевы подкосились.
Охотник потерян. Лорелея пошла войной на Ирину, и первым шагом было разрушение северного гарнизона. Если Лорелея сейчас движется к столице, значит, гибель Ирины предрешена, ибо в ее распоряжении – лишь магическая сеть, что простирается под землей, да сопротивление слабеющего сердца.
Глава 27
«Ты ее победила».
Кэль смотрел на Лорелею, и его янтарные глаза светились восторгом.
«Ты победила. Ты сильнее Ирины».
Лорелея стояла рядом с Кэлем на крутом берегу реки Зильберфлус. Габриль ушел на разведку, скрылся за поворотом, где массивный мост соединял северный и южный Рэйвенспир. Магическая сила еще покалывала ладони Лорелеи. Ощущая эти покалывания, Лорелея старалась ощутить заодно и триумф. Да, она это сделала. Ей удалось пересилить Ирину, победить магию ошейника, направить боль обратно к наславшей ее мардушке. Хотя Кэль не избавился от боли, теперь она по крайней мере терпима.
Ирина хотела отвоевать Кэля у Лорелеи, но ей это не удалось.
Правда, Лорелея не смогла снять ошейник – и всё же сейчас победа за ней.
Лорелея знала: ей можно и нужно торжествовать; но вместо того, чтобы победно сверкнуть глазами, она отвела взгляд от короля драконитов и устало опустилась на кочку.
«Лорелея, что с тобой?»
Она – сильная. Она сможет победить королеву.
Эта мысль вызвала боль в сердце. Раз Лорелея могущественнее Ирины, значит, она могла сразиться с Ириной и раньше. Когда в ее силах было спасти Лео.
От горя и стыда Лорелея не поднимала глаз. На сердце лег камень.
Почему она не сняла перчатки, увидев Ирину там, в Норденберге? Почему не вызвала ее на поединок прямо на улице, пока Лео прятался в кузне?
Потому, что слишком боялась явить себя могущественной королеве, потому, что была уверена: Ирина ее уничтожит. А цена этого страха, этой уверенности – жизнь Лео.
«Не кори себя».
Кэль опустился на колени рядом с Лорелеей.
«Мой брат погиб, потому что мы использовали всё, что угодно, кроме магии».
Лорелея по-прежнему смотрела в землю. Что проку в силе, если она не решилась использовать ее в самый нужный, самый невозвратимый миг!
Принцессу затрясло, взор затуманился.
«Лорелея, послушай…»
«Только не говори, пожалуйста, ничего на тему «Ты не могла знать, что окажешься сильнее» или «Ты боялась Ирины – и правильно боялась». Всё это чушь».
Каждый вдох причинял боль. Каждый удар сердца служил напоминанием – если бы не малодушные опасения, сердце Лео сейчас тоже билось бы.
«Я просто хотел сказать, что все мы задним умом крепки. Знаешь, сколько раз я прокручивал в уме разговор с родителями – тот самый, когда они объявили, что отправляются на линию фронта и берут с собой моего старшего брата? Знаешь, сколько я придумал способов поведения, каждый из которых изменил бы ход событий?»
Голос Кэля был тих, мысли – исполнены горечи и угрызений совести.
«Например, я мог бы уговорить родителей подождать один день. Или проштрафиться в Академии днем раньше и, соответственно, днем раньше вернуться домой. Я мог притвориться больным. Я мог сбежать, и они бы меня долго искали. Да мало ли что! Сколько трюков было в моем распоряжении, и каждый задержал бы родителей дома. И я бы сейчас так не терзался».
«Это выше моих сил».
