– Агния, а ты точно ничего не выдумала? – подруга не верила, что меня пригласил на свидание преподаватель.
В этот раз нет, потому что мне бросили в коридоре короткое: «Вечером всё в силе». И как прикажите это трактовать, ежели не совместное времяпрепровождение?
Стук в дверь застал нас обеих врасплох.
Я ойкнула и знаками попросила Светану открыть. Та нехотя сползла с постели, отворила дверь и сделала мне страшные глаза. Да кого же леший принёс, неужели Осунту? Оказалось, что подруга неудачно пошутила, потому как на пороге стоял Эдвин Лазавей.
– Добрый вечер, Светана. – Интересно, как преподаватели умудряются запомнить имена всех студентов? – Мне нужна Агния.
Светана прыснула в кулак и пробормотала, что я немножечко занята, но спущусь через пару минут.
– Хорошо, у меня есть дело и к вам.
Подруга недоумённо воззрилась на него, но вышла, плотно притворив дверь. Оставалось только гадать, о чём собиралась шептаться эта парочка. По такому случаю я даже закончила сборы в кратчайшие сроки.
Лазавей и Светана беседовали внизу. Подруга кокетничала, вызывая страстное желание её убить. Убивать не стала, просто обозначила своё присутствие коротким: «Доброго вечера!» Магистр, он же Эдвин, обернулся, кивнул и быстро закончил разговор. Беглым взглядом оценил, что за чудо предстоит ему вести в город, и, кажется, остался доволен.
– Вы не боитесь так, на глазах у всех? – шёпотом поинтересовалась я.
Лазавей удивлённо вскинул брови:
– Агния, вы о чём? Преподавателям вход в Студенческий дом не запрещён.
Это точно, кто ж им запретит!
А магистр поспешил добавить, закрепляя результат:
– Да и после визита Осунты Тшольке студентов мало что может удивить.
Пожала плечами и потянулась к вешалке – Лазавей опередил, подал шубу. Та-а-ак, а это уже серьёзно, не скажешь потом, что между нами ничего нет. При свидетелях оказывал знаки внимания – м-мм! С гордостью глянула через плечо на парочку болтавшихся в холле студенток, нахлобучила шапку, надела перчатки и скрылась за дверью.
– Куда пойдём? – Лазавей поддержал под локоток, чтобы не оступилась на крыльце.
Можно подумать, с моими доходами по вышградским едальням каждый день бегала! Он пригласил, он пусть и выбирает. Магистр правильно истолковал моё молчание и предложил какую-то «Деву-иву». Не стала возражать и смело обхватила пальцами его руку.
– Любят женщины похвастаться! – усмехнулся Лазавей. – Желаете, чтобы все знали?
– А вы нет? – насторожилась я. Как скажет сейчас: «Не хочу, мы тайно встречаться будем по четвергам и пятницам» – и что тогда? Но магистр не сказал, возразил, что половина и так знает, а другая догадывается.
– Поведение Осунты ни с чем, кроме ревности, не спутаешь, да и наказали вас вместе. Сейчас же наши разлюбезные будущие магини разнесут сороками на хвосте, что я к вам приходил. Так что деваться некуда, скрывать бесполезно.
Улыбнулась и вздохнула, радостно так, умилённо. Знаю, что выгляжу, как дура, но ничего не могу с собой поделать. Видно, женская доля такая – резко глупеть при виде своего мужика. А то, что Эдвин мой, не сомневалась.
«Дева-ива» оказалась харчевней неподалёку от королевского дворца, что, несомненно, сказалось на ценах. Ладно, платить ему, моё дело – украшать его общество.
Ксержик предпочитал подвалы – на то и некромант, – а Лазавей облюбовал заведение на поверхности.
Мы устроились около окна и были вскоре обласканы вниманием подавальщицы. Предназначалось оно магистру, который, оказывается, частенько навещал харчевню. Глазки пышногрудая девица строить умела, но я знала, что ничем не хуже. Грудью тоже, если мериться придётся.
Заказали бараньи рёбрышки с затейливым соусом, отварного картофеля и вина. Я соглашалась на сидр, но Лазавей цыкнул, заявив, что сидр буду пить в своих Больших Выселках. Значит, навёл справки, откуда родом. Хорошо!
– Как, мне о демонах рассказывать? – подперев подбородок рукой, уставилась на магистра.
– О каких демонах? – не понял он. Забыл, по какому поводу приглашал? А я такой трактат сочинила! Шучу, ничего не сочиняла, просто поддела немножко.
Хихикнула и предложила тему:
– О брачных обычаях синекожих.
Лазавей отмахнулся:
– Лучше уж о человеческих. И не об обычаях, а о вас, Агния. Вернее, тебе.
Я навострила уши, но всё испортила подавальщица. Надо же ей было объявиться в самый неподходящий момент! Мне тут в любви изъясняются, а она
