и неприхотлив, как «трехлинейка» Мосина. Потому и чинить «полуторку» можно было с помощью солдатской смекалки и такой-то матери. Что и было в итоге успешно сделано.
В следующий раз младший лейтенант Ракитин доложил коменданту Барвенково о том, что два грузовика уже на ходу, и попросил оформить все необходимые документы, чтобы поставить отремонтированные «полуторки» на учет комендатуры.
– Конечно! Ну, младший лейтенант, удивил так удивил. Молодец! От себя лично и от лица командования объявляю благодарность! – майор Осокин крепко пожал руку Виктору.
– Служу трудовому народу! – по уставу ответил Виктор.
С этого момента отношение к нему со стороны коменданта Барвенково и других офицеров заметно изменилось в лучшую сторону.
Утро в комендатуре Барвенково, как и в любом другом подразделении, начиналось с построения. Далее следовал развод нарядов и назначение фронта работ на день.
У коменданта собиралось утреннее оперативное совещание. Подробно зачитывалась сводка о положении на передовой и происшествия по городу. Делались замечания по службе.
– Товарищи офицеры, из вышестоящих штабов прямо мне на загривок свалился очередной приказ – организовать противотанковую оборону вверенного населенного пункта. Известно, что в ходе весенних боев противник существенно укрепил оборону не только на подступах к Харькову, но и к Краматорску и Славянску. На склонах высот, по окраинам населенных пунктов, берегам рек оборудовано несколько линий окопов, усиленных инженерными заграждениями, и траншей обозначился передний край его главной полосы обороны. Она включала две-три позиции. Их общая глубина – восемь-двенадцать километров. Но за этими позициями противник сосредотачивает еще и танки, – майор Осокин с силой потер красные от недосыпания глаза. – В связи с этим… Младший лейтенант Ракитин?
– Я!
– Вот вы, товарищ Ракитин, как зам по оперработе, и обеспечьте нам эту самую противотанковую оборону.
Присутствующие на совещании офицеры посмотрели на Виктора с нескрываемым сочувствием. Все знали, что молодой офицер буквально дни и ночи проводил в своей штабной «полуторке», оборудованной рацией. А теперь и еще одна проблема на «пятую точку».
– Есть, товарищ майор, – Виктор едва не добавил: «Рад стараться, ваше благородие!».
Это была огромная удача, что командование Южного фронта и командующий всем Юго-Западным направлением маршал Тимошенко вполне трезво оценивают вероятность прорыва танковой группы Клейста из-под Славянска и Краматорска во фланг наступающим войскам. Виктор своей «памятью попаданца» абсолютно точно знал, что именно так все и случится – стремительный удар «танкового клинка» Клейста отсечет всю наступающую группировку Красной Армии, в окружении окажутся два фронта, и это, в определенной степени, станет прологом к масштабной и ожесточенной Сталинградской битве.
Виктор и сам старался повлиять на ход событий, чтобы не допустить или хотя бы существенно уменьшить масштабы еще не случившейся «Барвенковской трагедии». А тут сама судьба давала ему в руки уникальный шанс изменить ключевые направления этих переломных моментов в истории Великой Отечественной войны!
Семен Константинович Тимошенко был отнюдь не таким уж твердолобым, как, например, описал его Валентин Пикуль в своем последнем романе «Операция «Барбаросса». На страницах условно исторического произведения маршал Тимошенко предстает эдаким «дуболомом и тугодумом», который в разгар «Барвенковской катастрофы» рассуждает якобы о «свежих дивизиях из Ирана». При чем тут вообще Иран?..
Да и сам Сталин под пером уважаемого Валентина Саввича предстает не иначе как «кровавым тираном». Так, по словам автора, во время битвы под Москвой для Верховного Главнокомандующего якобы уже был готов самолет, который должен вывезти Сталина в безопасное место. И этим фактом Пикуль попрекает Сталина, умалчивая, впрочем, то, что Иосиф Виссарионович этим самолетом как раз-таки и не воспользовался. Что ж, как говорится, таков авторский замысел…
Но ведь именно маршал Тимошенко возглавил контрудар, в результате которого был освобожден от гитлеровских захватчиков первый крупный советский город – Ростов-на-Дону. Поэтому и у Сталина не было оснований не доверять своему маршалу.
Кстати, маршал остался верен своему генералиссимусу. Забегая далеко вперед, заметим, что в хрущевские времена «развенчания культа личности» и опалы Георгия Жукова маршал Тимошенко не стал марать добрую память о Сталине.
Возвращаясь во времена весны 1942 года, нужно отдать должное маршалу Тимошенко, его план наступления на Харьков был вполне здравым, особенно с учетом последующего перехода на оперативно-тактический уровень. Ведь необходимо было сохранить стратегическую инициативу в руках Красной Армии и разрушить планы гитлеровских войск своими активными действиями.
Конечно, решение наносить удар с барвенковского выступа было рискованным. Но, с другой стороны, проблема плацдарма как раз и должна была решиться во время боевых действий.
Зная наперед практически все эти стратегические замыслы, бывший студент-историк, а ныне – младший лейтенант Госбезопасности Ракитин был обеспокоен вопросами более насущными. В нагрудном кармане кителя лежало предписание от коменданта Барвенково, по
