– Да мы в тот лес и не ходим, дрова и то в другой стороне берем – на ближнем хуторе. Там «фрицы» мин понаставили, вот и понимай, как знаешь. Береженого – Бог бережет… А за харчи – спасибо! Мы тут сами, вот и приходится кумекать.
Виктор не перебивал старика, потягивал терпкий, с кислинкой, душистый отвар и внимательно слушал. Да, по всему видать, туго приходилось местным. Деревенька-то прифронтовая.
– Ну, вы – молодцы, как ни тяжело приходится, а убогого все ж приютили, – кивнул Виктор.
Старик, разливая кипяток, неосторожно плеснул себе на руку.
– Вот, господи, прости!.. Незадача-то какая… – Деревенский староста принялся тряпкой вытирать стол. – А людям помогать надо. Тяжело сейчас всем, понимание нужно иметь. Тем более – контуженый, тяжко ему.
В сознании Виктора сработал сторожок. Что такое, он ведь так, без задней мысли сказал. И тем не менее…
– А давно у вас этот контуженый объявился?
– Да недавно… – не стал уточнять старик.
Вроде бы как не соврал деревенский староста, но конвоир с обрезом сказал четко – «пару дней, как приблудился». И еще… Переведя разговор на другие темы, Виктор посидел еще в гостях минут пятнадцать.
– Ну, хозяин, мы договорились? Если не сегодня к вечеру, но завтра утром – наверняка, приведем мы кобылку подковать. А я уж командира нашего упрошу, чтобы паек выдал. Он у нас только на выпивку суровый, а так – хороший мужик.
– Прощевайте, служивые, завтра свидимся.
Виктор вместе с Василием Самойловым прошли по деревне. У околицы дежурил тот самый, угрюмый мужик с «кулацким» обрезом. Ракитин жестом подозвал его поближе:
– Скажи, а почему ты решил, что этот ваш контуженый родственником приходится вашему деревенскому старосте?
– Дык, он как объявился, сразу же к нему и пошел.
– Но нас-то вы тоже под конвоем к старосте отвели, – возразил Виктор.
– Не, он с ним как-то по-родственному общался.
– По-родственному, говоришь… Ладно, прощевай, завтра кобылку приведем подковать.
Виктор вместе с бойцом-пограничником прошли до опушки рощи. Оказавшись под сенью деревьев, младший лейтенант резко свернул с дороги и, пригибаясь, осторожно и скрытно снова вышел к деревне. Словно заяц, который петляет следы перед тем, как отдохнуть на бе-зопасной лежке. Василий Самойлов, не задавая лишних вопросов, следовал за командиром. Когда они замаскировались в кустарнике, вопросительно посмотрел:
– Тебе не показалось странным поведение деревенского старосты?.. Когда я заговорил об этом самом контуженом, он ненароком пролил кипяток, – шепотом заговорил Виктор. – Да и потом, тот мужик, с обрезом, ясно сказал: «пару дней, как приблудился». Старик же ответил – «недавно». Вроде бы и не соврал… Но почему он со старостой держался «по-родственному»?..
– Может, дезертир?.. – высказал предположение Самойлов.
– С чего бы это дезертир носил на груди медаль «За отвагу»? – возразил Ракитин.
– Резонно, – оценил пограничник. – Что делать будем, командир?
– Брать его надо – на горячем! Он наверняка примчался сюда за портфелем со сбитого немецкого самолета, как и мы. Но я тоже – баран! Дубина стоеросовая! – выругался Виктор. – Как же он меня провел-то, а – ведь и ориентировка нами получена, и словесный портрет, и физиономия его на фотокарточке…
– Он – профессионал.
– Он – да, профессионал. А мы – кулемы!
– Командир, а, может, к нашим?..
– Не успеем. Появление двух военных – нас то есть, по логике вещей, его спугнет – заставит действовать быстрее. Но самое скверное то, что он связан со старостой, а это значит, у них тут агентурная сеть. Минимум еще один-два пособника имеются среди местных. И вычислить мы их не сможем… Остается одно – брать этого липового «контуженого».
Двое продирались через лес, неподалеку виднелась просека, проложенная упавшим самолетом. Да вот он и сам уткнулся носом в землю, повиснув на деревьях изломанными крыльями. Негромко переговариваясь, двое уверенно шли в сторону «Шторьха». Впереди – тот самый, «контуженый», он же – Ходченко Иван Денисович, особо опасный агент Абвера, который уже неоднократно забрасывался в тыл Красной Армии для диверсий. Теперь он отнюдь не казался сирым и убогим! Мягкая уверенная походка хищника, плавные, выверенные движения, настороженный взгляд. Действительно, матерый «волчара»!
С ним топал мужик с хутора со старой австрийской винтовкой Манлихера за плечами. Этот казался попроще.
– Слышь, Иван, а ты точно знаешь, что портфель там, в самолете?
– Точно.
