этих собраний постепенно уходила все дальше. В этом году фестиваль собрал от 3 до 4 тыс. людей, теперь его «основная творческая задача – окунуть участников и гостей «Сердца пармы» в традиционную русскую культуру XV–XVI веков и актуализировать искусство древних мастеров – народных умельцев, воинов, фольклорных коллективов». Всего перечисленного в этом году было в избытке. Продавались изделия из дерева, бересты и камня, аксессуары из льняной ткани, даже «пиво деревенское», по вкусу больше похожее на бражку. Народные умельцы не просто выставляли свою продукцию – они проводили мастер-классы: одни учили лепить из глины, другие – плести корзины из ивовых прутьев. Можно было даже под присмотром настоящего кузнеца попробовать поковать «чего-то железного». На профессиональной сцене сменяли друг друга музыкальные коллективы, представлявшие фолк-музыку как Урала, Средней России и Белоруссии, так и всего мира – Ирландии, Японии, Китая. Хэдлайнером был легендарный «Калинов мост» Дмитрия Ревякина. Их музыка, усиленная мощными динамиками, звучала на всю поляну, но частенько ее перебивали песни, исполнявшиеся без всякого аккомпанемента и усиливающей техники, – это простые люди водили хороводы, играли в «Ручеек», затевали другие народные потехи. Резчики по дереву соревновались в искусстве вырезания «баб». Бойцы-реконструкторы устраивали настоящие ристалища. Их более мирные коллеги по увлечению в соответствии древними обрядами разыгрывали свадьбу и другие праздники. Интересного было много.
Но вот самого Алексея Иванова на фестивале не было. В этом году – впервые. Слухи ходили разные. Одни говорили, что ему стал неинтересен нынешний формат, другие – что он теперь проводит время в компании с Анатолием Чубайсом. Точнее, писатель присутствовал опосредованно – на книжном развале, который, конечно же, тоже был, продавались шесть первых книг из основанной им серии «Пермь как текст». В нее входят как художественные произведения, так и культурологические работы, касающиеся особенностей Пермского края.
Так что все-таки фестиваль «Сердце пармы» – как его ни назови – является пусть и весьма причудливой, но все же формой бытования современной русской литературы. Ведь в его основе – книга. А значит, все по классике: «В начале было слово».
Часть 2
30.07.2009
Эта история – о том, как сказка не то чтобы совсем уж стала былью, но довольно основательно утвердилась на пути к этому становлению. История эта уникальна и для современной литературы, и для современной экономики…
Чердынь (ударение на первый слог) – это районный центр на севере Пермского края. Больше трехсот километров от Перми, около пяти часов на автомобиле по дорогам, похожим на спину старого, израненного крокодила. На рейсовом автобусе – все шесть… Севернее – дорог практически нет, а поселки почти полностью деревянные. Дальше – дикая парма. Так географы называют местный тип леса.
Первое упоминание о Чердыне в русских летописях датируется 1451 годом. Тогда для Руси город имел стратегическое значение. В 1463 году здесь был основан мужской монастырь, а в 1535-ом – построена крепость. Они сыграли большую роль в процессе освоения русскими Северного Прикамья и становления здесь православия. Город тогда назывался гордо – Чердынь Великая Пермь. Через него шли все пути за Урал. Он берег восточные границы Государства Российского от татар-мусульман и вогулов-язычников.
В XVIII–XIX веках Чердынь была мощным купеческим и ремесленным городом. Ее жители обеспечивали коммуникативные связи между Поволжьем и диким Севером. Местные купцы разбогатели на том, что в теплое время года везли с юга по тракту хлеб, передерживали его до зимы, а потом по льду рек доставляли в дикие края, где дорог уже не было. Назад везли пушнину. В общем, Чердынь – типичный «конец географии». На этой особенности и строилась все его экономика, благодаря этому город и развивался. Еще в середине XIX века здесь был построен водопровод, для сравнения в Перми он появился уже в 20-е годы ХХ века. Строились церкви, основывались музеи, кипела жизнь… Благодаря удаленности Чердыни от центра и относительной изоляции, все здесь самобытно, все – ни как у всех. Вот примеру, православный канон запрещает изображать Святого Христофора с пёсьей головой. По легенде, он был очень красив и не имел отбоя от женщин – он попросил Бога сделать его немного пострашней, и Всевышний наградил его собачьей головой. Но рисовать его таким запрещено – исключительно с человечьим ликом. И только под Чердынью, в поселке Ныроб, в церкви, построенной возле ямы, в которой Борис Годунов морил опального боярина Михаила Романова, есть фреска с псоглавым святым Христофором. Другой пример: нигде в православных храмах нет скульптур Иисуса Христа, только иконы. В католических, пожалуйста, сколько угодно. И здесь – на севере Пермской области. И не одна, а целый канон – специалисты называют его «Христос в узилище», а острословы-богохульники именуют «Иисус, заснувший на партсобрании», ведь деревянный скульптура изображает Сына Божьего сидящим и скорбно подперевшим голову рукой.
При этом никакого производства, никакой промышленности в Чердыне не было никогда. Только в Соликамске – на полпути от Перми – добываются калийные удобрения. Поэтому в ХХ веке Чердынь оказалась глубокой периферией. При Советской власти этот район был полностью дотированным, сам не производил ничего. Кажется, время прошло стороной. Современная Чердынь в основном двухэтажна и мало отличается то того, чем она была полтора века назад. В ней по-прежнему топят дровами. Зданий ХХ века мало, и они не бросаются в глаза. Наверное, на каждом втором здании – табличка «Памятник архитектуры». Эдакий музей под открытым небом. Вроде Кижей. С тем отличием, что в Чердыне живут люди. В основном – бюджетники. Живут натуральным хозяйством – по улицам в изобилии ходят козы и овцы, встречаются коровы и лошади. Сейчас в города живет чуть больше 6 тысяч человек.
Неизвестно, как сложилась бы судьба Чердыне и всего района, если бы в 2003 год не вышел роман «Сердце пармы» (оригинальное название – «Чердынь – княгиня гор»), и все продвинутые литкритики обеих столиц не заговорили о пермском писателе-самородке Алексее Иванове. Исторический роман о завоевании Сибири, написанный объемным, сочным языком в одночасье стал модным, а его автор – авторитетным. На самом деле Алексей Иванов к своей
