На этом повороте сцепились две повозки: одна ехала на запад, другая на восток. «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону. И вступили две повозки во гражданскую войну». Повозочные друг друга обложили, потом расцепили, потом тронулись… На горушке со склона, пробитого еще соратниками Максима Горького, скатились смытые водой глыбы камня. Убрали, потом поехали, а до того стояли…
Случись налет немецкой авиации – эх, и было б тут делов на заполненной дороге! Но низкие тучи, с которых регулярно срывается то дождь, то снег с дождем, могут работать как лучшее ПВО, сквозь зонтик которого нет ходу юнкерсам.
Так медленно и с приключениями мы доползли ориентировочно до Пшады, где застряли очередной раз. Там и отпраздновали Новый год.
Естественно, не так, как в мое время. В здешнем времени от этого праздника старательно отучали, и только за пяток лет до войны его вновь разрешили. Ну, и обстановка тоже – до восьмого-девятого января гулять не будешь, как это пошло обычаем в последнее время.
Да и вообще мы до полуночи не сидели, ожидая боя часов и готовя шампанское. Вечером сели, помянули старый год, высказали пожелание, чтоб в новом немцам пусто было, выпили и закусили чем бог послал и, поговорив немного, залегли спать. Утро первого января – кто знает, что оно принесет…
О том, что это Новый год, больше напоминали разговоры и несколько веточек ели, которые кто-то из шоферов ухитрился наломать.
Еще по случаю Нового года досталось немного снега, выпавшего за ночь. Правда, на дороге он уже активно таял. Значит, минуса на термометре нет, то бишь перевал будет безо льда на дороге. Но с мокрой дорогой.
До селения Михайловский перевал доехали довольно быстро – часа за два, то бишь не сильно скорее пешехода. Ну, а что делать – лучше медленно ехать в гору, чем с той же скоростью в гору идти пехом. Село Михайловский перевал, куда лежал путь подобравших меня, находится не доезжая самого перевала. Поэтому меня высадили, а сами стали размещаться по дворам. Поблагодарил от всего сердца и двинул дальше. Пока пешком.
На выходе из селения меня тормознул патруль, но, проверив документы, сразу же отпустил.
Попытки «голосовать за развитие автотранспорта» ни к чему не привели.
Машины мимо ехали, но меня не брали. Когда мимо стал подниматься в гору зенитный дивизион, я осознал, что сопротивление судьбе бесполезно, а она явно намекает, чтоб шел пешком. Ну и ладно, ехал я медленно, но за двое суток все равно так далеко бы не ушел.
Сейчас впереди два десятка километров – несколько километров вверх по склону, а дальше под горку. Может, и меньше, если мне в Фальшивый Геленджик. Шанс дотопать к вечеру достаточно велик. Это если человеколюбие в шоферах не проснется.
И зашагал я по обочине навстречу судьбе. Впрочем, сейчас настроение было какое-то веселое, не в пример предыдущим походам. На Шапсугскую я двигался во внутреннем беспокойстве. На Туапсе – у меня в голове вертелась строка из какой-то старой песни «Я был убит под Туапсе, в районе высоты Семашхо». Оттого настроение было понятно каким. Сейчас же даже насвистывал «На Тихорецкую состав отправится». Правда, не в канонической версии, а в переделочной – про пьяного проводника, Анну Каренину и поиски Снегурочки под разными деревьями. Снежок продолжал падать, но на дороге и на мне быстро таял.
Идти было не очень удобно, ибо дорога загружена. То тебя колесом из лужи обрызгает, то кузов машины пройдет буквально впритык, аж отпрыгнешь. Ну, и водятла, что так руль держит, покроешь, но он вряд ли услышит. С другой стороны – шоссе строили при проклятом царизме, отчего оно и звалось Голодное шоссе. С тех пор, его, конечно, и ремонтировали, и кое-где расширяли, но до идеала еще далеко. Кто по этому шоссе должен был ехать при Николае? Разные повозки – обывательские возы и казенные двуколки, парные и четверочные запряжки. Но полуторки, трехтонки, «студебеккеры» – они ведь шире, чем повозка? Однозначно. Оттого и тесно на шоссе. Я вот помню, какова была дорога в Волчьих Воротах – два автобуса еле расходились. Сейчас уже не так. Да и трасса между Новороссийском и Кабардинкой спрямлена, но прежний серпантин еще остался, так что можно сравнить, какие дороги были раньше и какие сейчас…
Нет, стоп, не надо уходить в это разделение времен, тел и душ! Я это я, и не буду рвать себя на тело и душу – плохо это закончится. Пока я один – значит, это уже мое тело, и с ним поживу, сколько получится. Вернется прежний хозяин – отдам его хозяйство. В обмен на собственное, но с учетом амортизации.
С перевала идти стало уже легче. Идешь, на душе хорошо, свистишь очередную песенку юмористического содержания. Хорошо-то как, сейчас ничего не болит, ноги идут, под дерево лечь не требуют, все спокойно, люфтваффе не видно и не слышно!
Мостик, еще мостик, зенитный пулемет рядом с дорогой, еще один патруль у отходящей вправо утоптанной тропы, но на меня внимания не обративший… На секунду подумал, может ли здесь встретиться немецкая разведгруппа, которая меня захочет захомутать, и ушел от этого – неохота занимать мозг маловероятными событиями.
И я уже и перестал голосовать – как-то втянулся в поход. А что, тело еще молодое, груз минимальный (тощий вещмешок, а оружия нет), погода хорошая, ноги идут – чего бы не пойти! Вон там, впереди, какой-то поселок, туда зайду, перекушу и дальше пошагаю.
Поселок оказался коварным – вроде как и недалеко был, а пока дошел, ноги что-то стали говорить: пора отдохнуть. И правильно: наверное, уже много километров отшагал – пора и по уставу делать привал. Я рассчитывал, что вот где-то в поселке присяду, поем того, что еще в мешке осталось. Может, даже чайку удастся перехватить, но меня опять тормознул патруль.
Да черт же возьми, сколько их тут!
– Товарищ краснофлотец, предъявите документы!
