На севере Пакистана действует более трехсот лагерей беженцев. В Насир-Баге, где побывал я, нашли приют тридцать тысяч человек.
Одним из результатов войны стало возрождение активного ислама как объединяющей силы и основы сопротивления.
Особенно остро стоят проблемы, связанные с женщинами. У них нет здесь своего домашнего очага, своей «территории», если не считать нескольких квадратных футов в палатке или земляной хижине. У большинства отсутствуют инструменты для традиционных занятий – шитья, стряпни, изготовления ковров. Мало у кого есть смена одежды. Привыкшие полагаться на мужчину как на защитника и кормильца, многие остались одни с детьми на руках, поскольку их мужья либо убиты, либо воюют.
Многие женщины отдали все свои украшения, да и все прочее личное имущество на продажу, чтобы на вырученные деньги можно было купить оружие и боеприпасы. Санитарные условия оставляют желать лучшего. Порой женщины даже помогают строить примитивные дома, хотя необходимость носить паранджу и другие требования приличий ограничивают их возможности в этом отношении.
Как правило, у афганца бывает только одна жена, хотя закон разрешает ему иметь четырех («если он способен относиться ко всем с равной справедливостью»). Многие мужчины берут в супруги вдов, в том числе немолодых и не отличающихся крепким здоровьем, чтобы обеспечить их защитой, положенной по традиции.
Дети часто отказываются от игрушек, потому что из вражеских самолетов им сбрасывали кукол и машинки, начиненные взрывчаткой; кое-кому из них, а также из их отцов и матерей это стоило зрения.
И все-таки женщины рады тому, что им удалось уехать со своими детьми из Афганистана. Десятки тысяч малышей, начиная с пятилетнего возраста, были вывезены в СССР с целью воспитать из них «настоящих афганских коммунистов». Что с ними станет, когда они вернутся, сказать очень трудно.
Здесь есть необычный лагерь, который называется Керала, – его основали уцелевшие жительницы одноименного афганского городка. Почти все мужское население этого городка погибло, и осталось лишь около пяти тысяч женщин. Они-то и живут теперь в Керале, скорбя по своим ушедшим мужьям.
В большинстве лагерей имеются клиники и амбулатории, но врачами в них чаще всего работают лица мужского пола. Значительная часть женщин не может позволить чужому мужчине до себя дотронуться.
Нередки и случаи психических расстройств. У одной женщины, которую я хотел сфотографировать, начался истерический припадок. Потом она объяснила, что мой фотоаппарат напомнил ей винтовку, из которой в нее целился русский солдат.
С учетом их нынешнего быта и того, что им пришлось пережить – а позади у них такое, что в это трудно поверить, – можно только подивиться силе их духа. Они истинные патриотки. По словам одной из них, «русские возьмут Афганистан только тогда, когда погибнет последний афганец». При полутора миллионах убитых и населении в считаные миллионы в душу невольно закрадывается страшное предчувствие…
Некоторые из беженок защищали родину с оружием в руках и теперь слепы или страдают от ран, физических и душевных. В афганских горах и по сию пору действуют отряды, состоящие целиком из женщин. Они не посрамили тех своих предшественниц, которым отдал должное Киплинг после Второй англо- афганской войны:
Одна из таких женщин, которой снарядом оторвало ногу, открыла в лагере школу. Другие управляют маленькими кооперативами, вышивают или изготавливают еще что-нибудь на продажу. Большинство мечтает о том, чтобы их дети получили образование, но в обозримом будущем надежды на это мало.
У меня пока не было шанса пообщаться с внутренними беженками – с теми, что покинули свои разбомбленные поселки и выжженные напалмом поля и теперь влачат жалкое существование в пределах Афганистана. Одному Богу известно, как им это удается!
Постоянным источником тревог для беженок, как внутри, так и вне родины, остаются дети. В Афганистане ребенка могут в любой момент забрать для индоктринации, а здесь женщины с трепетом ожидают той минуты, когда сын подойдет к ним и скажет: «Мама, я уже вырос и тоже хочу сражаться за нашу свободу».
Выстрел на рассвете
Капитан Советской армии Юсуф Азамбай был в составе ограниченного контингента вооруженных сил СССР, напавшего на независимый Афганистан в рождественские дни 1979 года.
С течением месяцев, а потом и лет Азамбай находил свою роль все более обременительной. Война продолжалась; афганцы, не желая видеть в русских своих освободителей, дрались с ними отчаянно и погибали тысячами. Это все чаще напоминало капитану истории, слышанные им от стариков, – истории о вторжении русских на его собственную родину, в Туркестан, что к северу от Амударьи, и о проведенной ими насильственной коллективизации со всеми сопутствующими ей страданиями, голодом и унижениями.
Офицер, которому русские военачальники прочили блестящее будущее, Юсуф Азамбай избрал жребий военного преступника: он взорвал армейский автомобиль, чтобы прикрыть свой побег, и вступил в партизанский отряд под командованием патриота по прозвищу Орел.
