Карта сердца

Бытовые леса да болота.
Все кудахчем с тобою в заботах.
Мы хотим перемен непременно.
А возможно ли это? Наверно…

Все несемся в безудержном мире.
Убираем на кухне, в сортире.
Мы наводим везде чистоту,
Укатился наш поезд! Ту-ту!

Мы по компасу выйти не сможем.
Мы с себя полномочия сложим.
Обвиним в неудачах кого-то
И останемся мхом на болотах.

Кошку спасает

Кошку спасает умение приземляться.
Не на живот, не на спину. На лапы.
Сколько раз ты кошкой будешь
бросаться?
Сколько еще издевательств
Над родом мохнатым?

Вот и я лечу, рулю хвостом.
На этот раз ты меня бросил
С тысячного этажа.
Придал ускорение притом,
Видимо, шкурой моей вовсе не дорожа.

Лечу.
Рулю.
Падаю в бесконечность.
Я уже перестала бояться,
Ведь выставь хоть сотню
пушистых конечностей —
с такой высоты —
Вряд ли поможет умение приземляться…

Отцу

Я давно не ребенок физически,
Но ребенок семейно-фактический.
Дочь твоя – кровь от крови – похожая.
Не приросшая только лишь кожею.

У меня и привычки отцовские:
Лес, рыбалка, перчатки борцовские.
Хоть на это глаза закрываешь ты
И кричишь теперь: «Сожжены мосты!»

Сердце девочки обмануть легко.
И разбить его – все забудется.
Упорхнул отец белым мотыльком,
Не откликнется, не аукнется.

Я звала его – пустота в ответ.
Он с другой семьей держит путь-совет.
Помолюсь теперь, чтоб сберег Господь.
Не терзал его и не мучил хоть.

Я останусь так… Просто дочерью.
Как бы ты не клеймил меня дочерна.
Если будет трудно – зови меня.
Я приду.
Я люблю тебя.

Проза

Майор Сизова

Молодая, активная девушка подходила к дому после тяжелого рабочего дня. В отделе статистики она одна задерживалась допоздна, если работы было через край. Короткие черные волосы слиплись от дождя, ноги мягко ступали по ковру из мокрых листьев – во дворе ее дома дворник редко бывает. Руки Екатерина запрятала глубоко в карманы пальто: пальцы замерзли, и ей казалось, что чем глубже кисти рук будут находиться в карманах, тем им будет теплее. Но ожидания не оправдывались. Пальцы сводило от холода. Екатерина мысленно ругала себя за то, что не надевает шапку, не носит перчатки, как ей советует мама. Но ведь ей не 15, а 25. А от навязываний матери у Екатерины внутри все напрягалось и дрожало. Но с матерью она не спорила, потому что где-то в глубине души таилось чувство справедливости. Ведь мама мудрее, пожила – знает, что без шапки и перчаток в плюс 10 – холодно… А когда дело идет к ночи, да еще и ветер поднимается – подавно замерзнешь.

Ежась и пряча подбородок в воротник пальто, Екатерина подошла к подъезду. Лампа уличного освещения не горела – ее снова разбили мальчишки- беспризорники. Глубоко вздохнув и пожалев в очередной раз о факте темноты у подъезда, а еще о том, что никто не будет заниматься проблемой «беспризорников», Екатерина занесла палец над кнопками домофона. Как вдруг услышала шепот и странные скребущие звуки справа от себя, примерно шагах в десяти, там, где даже рассеянный свет улицы меркнет. Из отдельных доносящихся слов было понятно, что какие-то подростки (а может, и те же самые беспризорники, которые разбили эту лампу) писали на стенах что-то очень неприличное, при этом хихикали. Екатерина шагнула в сторону мальчишек:

– Эй! Вы чем там занимаетесь?

Шуршание и скребущие звуки на миг прекратились, а потом раздался бодрый и наглый голос мальчишки, которому от силы было лет 13.

– А тебе че надо?!

Из темноты донеслось хихикание остальных членов «банды», стало ясно, что их там трое, или четверо.

– Я из полиции. Майор Сизова. Фамилии, адреса – быстро! – повышенным голосом, но как можно увереннее заявила Екатерина. После этих слов в темноте что-то активно зашевелилось, и из двора врассыпную бросились бежать мальчишки, крича на ходу «да пошла ты!». Цепкий взгляд Екатерины успел выхватить из темноты три силуэта. Очередная пакость остановлена. Двор, хоть и ненадолго, сбережен от вандалов.

Сердце Екатерины радостно застучало, чувство, что она некий рыцарь в темноте (ну, разумеется, девушка-рыцарь), о котором никто и не подозревает, но он всегда начеку и борется со злом во имя… Это чувство нахлынуло волной. И Екатерина даже почувствовала, как эта волна ее куда-то уносит… Но дома ее ждала мама, поэтому путешествие в мир грез пришлось отложить до лучших времен.

Строгая, не усталая женщина смерила Екатерину взглядом: «Что-то ты долго. Опять работой завалили?». И не дожидаясь ответа, она зашаркала тапками на кухню. Екатерина не хотела объяснять ей ничего. Вообще ничего из своей жизни. Истина – не говори, если твои слова не сделают тишину лучше – была ей дороже любых слов. Да и рассказывать особо было не о чем. Работа – цифры, цифры. Личная жизнь – парочка ухажеров, которые больше тяготеют к мамке, как телята к корове, чем к самостоятельной жизни. А ее «подвиги», которые Екатерина проделывала практически ежедневно, не касались никого. Только ее и Бога. Так считала Екатерина. Ну, разве что Ксения – лучшая подруга – была немного в курсе ее дел. На то она и лучшая подруга.

– Тебе опять эта звонила, – сообщила мать, закрывая дверь и уходя в свою комнату, снова не дожидаясь ответа.

Екатерина проследовала на кухню. На плите стоял остывший ужин. Но зато ее любимый: макароны с котлетами. По кухне летал аромат, тонкий, почти выветрившийся, но уловимый. От него у Екатерины сразу разыгрался аппетит. Неразогретые макароны отправлялись в рот и почти тут же проглатывались.