Дверь закрыли на засов – она была крепкой, массивной, и сломать ее было совсем непросто. Впрочем, по большому счету данный факт не имел никакого значения.
– Подожгут! – выдохнул Леван, убирая клинки в ножны, спрятанные под курткой, на которой виднелись несколько резаных прорех. – Сейчас попробуют сломать дверь, не получится, и тогда подожгут! Не успели! Пропади все пропадом – не успели! Эх, учитель, говорил я – раньше нужно было уходить, раньше!
Ангус промолчал. Достал из сумки пузырек со снадобьем, протянул:
– Пей!
Потом указал на скамью возле стола, и, когда Леван сел на указанное место, твердой рукой взялся за древко стрелы:
– Сиди смирно!
Когда он потянул за древко, предварительно обломав наконечник, Леван не почувствовал боли. Плоть вокруг раны онемела, сделавшись бесчувственной, как будто заледенелой. Первое, чему учат магов-лекарей, – убирать боль. Человек нередко умирает даже не от нанесенной раны – от боли, которая следует за ранением, и от ужаса, который испытывает, ощутив эту боль, представляя себе последствия еще более ужасные.
Ужаса Леван не испытывал – даже от мысли, что ему придется умереть. Честно сказать, он и не рассчитывал выжить, он лишь стремился продать свою жизнь как можно дороже и надеялся, что поможет уйти учителю и ребенку в безопасное место. Судьба рабынь… бывших рабынь ему была безразлична. А вот спасение Ангуса и Конора – это святое, за них он готов был отдать свою жизнь. За учителя – потому что тот опутал его заклинанием верности, за Конора – потому что… это был Конор.
Леван успел убить пять человек, несмотря на то, что в первую же секунду был ранен стрелой, прилетевшей со стороны леса, – кочевники всегда отличались великолепным умением стрелять из лука, а луки их были мощными, композитными, сделанными из дерева и рога, имевшими двойной изгиб и способными послать убийственную стрелу за двести, а то и больше шагов. Прямо в цель. Даже со скачущего коня.
– Третий! – торжествующе хохотнул Хесс, выглядывая из разбитого окна, в раме которого торчало не меньше десятка стрел. Еще два десятка уткнулось в пол и стены прямо напротив оконного проема. Кочевники стреляли издалека, от самого водопада, но попадали довольно-таки точно.
– А смысл какой? Только злить… – сплюнул Леван, бледный, похудевший, но вполне себе уверенно державшийся на ногах. Раны его зажили, оставив после себя еле заметные звездчатые рубцы. Магия есть магия, и Ангус один из лучших магов нынешнего времени. На лечение ран ушло минут пятнадцать, не больше. Правда, и потерпеть Левану пришлось сполна, он едва не выл от боли, и тут уже не спасает никакая магия. Боль от воздействия магией на раны магия не убирает. Магией можно убрать только обычную, не магическую боль. Такая вот особенность этой самой лечебной магии.
– С факелами бежали, вот какой смысл! – слегка обиженно пояснил Хесс. – Я их и уложил!
– Смотри, сильно не высовывайся! – предупредил Ангус. – В башку засадят – я тебя, конечно, вытащу с того света, но останешься полудурком. Забудешь все, что хранилось в поврежденном участке мозга. Хочешь стать полудурком?
– А ему не грозит! – серьезно сказал Леван, но не выдержал и хихикнул. – Он всегда такой! Ладно, ладно – что я такого сказал?! Пошутить уж нельзя!
– Следи за тылом, шутник! – буркнул сердитый Хесс и замер сбоку от окна, время от времени поглядывая на лужайку у водопада.
А там было полно народу. Человек двести, не меньше, поили лошадей, ели, мочились в ручей, отойдя ниже по течению, испражнялись, повернув зад в сторону дома с запертыми в нем людьми, глумливо хлопали по голому заду черными от загара и грязи руками. Развлекались, одним словом. И отдыхали.
Стрела Хесса могла бы легко достигнуть голозадых супостатов с плачевным для них результатом, но для этого нужно появиться в окне и как следует прицелиться, чего сделать не давали стрелки с той стороны, чутко следившие за любыми проявлениями жизнедеятельности запертых в доме объектов вожделения степняков. Стоило Хессу хотя бы на миг появиться в поле зрения лучников, как тут же приходилось уворачиваться от стрелы, а то и от двух. И как теперь прицелиться?
Впрочем, Хесс все-таки сумел уложить наповал троих агрессоров. До счета Левана недотягивал, но, если осада продержится подольше, Хесс сравняет счет, а может быть, даже и превзойдет своего командира.
– Учитель, странно все это… – вдруг сказал Леван, жадно хлебнув из глиняной кружки (благо в кладовой остались кувшины с вином, иначе пить было бы нечего).
– Что странно? – рассеянно спросил Ангус, мысленно перебирая варианты спасения и не находя ни одного дельного.
– Почему они нас до сих пор не подожгли?
– Хм… – Ангус поднял брови и с интересом воззрился на парня. – Поясни!
– Они ни разу не применили стрелы с горящей паклей. А ведь забросать ими дом – плевое дело. Почему?
– Хотят барахло забрать целым, – равнодушно пожал плечами Хесс. – Вот же загадка! Ничего загадочного! Сгорит все – и конец! Где прибыль? Если деньги спрятаны, они сплавятся в слиток. И какой от них тогда прок? Если не считать цену металла. Вот и не лезут – ночи ждут. Ночью что-то предпримут, а вот когда не получится – тогда и подожгут. Нам бы дождя хорошего… учитель, не можешь? Не можешь вызвать дождь?
