— Да я же не дровосек! И не стрелец времен Ивана Грозного!
— Стрелец — это воин?
— Да. У них были как раз… как их… бердыши. Топор такой с длинной рукояткой, — пояснила я на всякий случай, с трудом вспомнив нужное слово.
— Ты справишься, Инга, — твердо сказал Дан. — И ищи в этом оружии плюсы.
— Это какие же?
— Ты можешь топор метать, а можешь вступить в схватку на близком расстоянии.
— Какая схватка?
Тут же вспомнила и о том, что произошло в саду, когда мы были в Кварисе, и о похищенном из Академии Клевера фолианте.
— Только захват у тебя неправильный, — спокойно заметил Дан. — Завтра покажу, как лучше метать. Ты прилагаешь слишком много усилий.
— А ты что, умеешь сражаться топором? — поразилась я.
— Инга, как думаешь, сколько мне лет?
Я нахмурилась.
— Много?
Дан фыркнул.
— По вашим людским меркам — да. По нашим — нет.
— И сколько же тебе лет? — поинтересовалась я, не утерпев.
— Если брать год за десять… Почти тридцать.
Я произвела в уме несложные подсчеты, нервно сглотнула.
— Так что у меня было время изучить разные виды оружия.
— А то самое, идеальное, какое?
— Меч, — отозвался Дан, улыбаясь. — А теперь пошли собираться на бал. Иначе опоздаем. А гномы ужасно пунктуальны! И порой занудливы.
Фейри поморщился, подхватил меня на руки и под мой визг потащил наверх, в спальню. Я только и увидела, как шарахнулась от нас экономка, а уже оказалась в комнате.
— Даю тебе полчаса, чтобы вымыться и переодеться.
— А что потом? — улыбнулась я.
— Будем косы плести.
Я застонала. Но зная, что Дан не отступит, а спорить с ним бесполезно, пошла в ванную.
Спустя время, понежившись в воде, отправилась рассматривать платье.
Оно было сшито из белого кружева, легкого и приятного на ощупь. Длиной в пол, с небольшим вырезом впереди и глубоким — на спине. И безумно мне шло. Делало талию тонкой, подчеркивало грудь, придавало фигуре изящество. Я так залюбовалась на себя в зеркале, что не услышала, как в комнату вошел Даниэль. Оказался рядом, положил на стол коробку, опустил на пол туфли. И все это — молча.
— Садись, иначе опоздаем.
И голос какой-то хриплый. Простыл, что ли?
Я послушно села на стул, рассматривая в отражении зеркала мужчину, который сейчас напоминал принца из сказки. Белоснежные волосы, частично собранные в хвост, скрепленные темно-зеленой атласной лентой, сверкали, как снег на солнце. Изумрудные глаза казались ярче, чем обычно. И смотреть в них страшно. Утонешь, пропадешь, сгинешь навеки… А я все равно смотрю, наблюдая, как ладони Даниэля перебирают мои волосы. Сегодня вечером фейри переоделся в белоснежный костюм, украшенный изумрудами. И мне отчаянно хотелось запереть его в комнате и никуда не пускать. Глупое желание!
Дан тем временем заплел мне объемную косу, украсив ее белыми цветами, которые непонятно откуда взялись в этом доме среди горной зимы. Потом опустился на корточки, надел на мои ноги туфли, заставив сердце едва не выскочить из груди от этих простых прикосновений. Затем открыл коробку, что раньше поставил перед зеркалом. В ней предсказуемо лежало, переливаясь на черном бархате, изумрудное колье. Обвил им мою шею, странно сверкая глазами.
— Плащ внизу. Карета уже ждет, — сказал Дан, исчезая и не давая мне возможности спросить, не простыл ли он.
Я покачала головой и спустилась. Под восторженные отзывы экономки о моем внешнем виде закуталась в плащ. Когда появился Дан, мы сели в карету и тронулись в путь. Ехали молча, смотря в разные окна. Чувствуя, что Дан почему-то опять не в настроении, я не хотела первой начинать разговор. Сказывалась и усталость после сегодняшнего дня.
Вскоре мы были уже возле освещенного разноцветными огнями огромного особняка. Дан помог выйти из кареты, повел к дому. Оставив внизу верхнюю одежду, мы прошли в зал, где меня быстро представили мэру города и его жене. Приятная пара средних лет, одетая в белые костюмы, украшенные синими лентами. Их имен я, увы, не запомнила. Слишком вычурные и странные. Пока Дан разговаривал с хозяевами особняка, рассыпаясь в любезностях, я
