Я хмыкнул.
Вон откуда этот язычок ядовитый отрос. Из глубин времен!
– Я просто душу родственную почувствовал. Носителя неведомой информации из светлого будущего…
– Не такое оно уже и светлое, – неожиданно зло перебила меня Полина. – Светлое нашел. Мы там тужимся всем кагалом, а в ответ на нас весь мир ополчился.
– Да я в курсе. Не сильно-то я и отстал. Ты в будущем всего-то на год больше меня и задержалась. Не поменялось, значит, там ничего?
– Не поменялось… А тут что? Белок, что ли, с сахаром? Гадость какая. Попробуем…
– Потолстеешь, красавица.
– А что, разлюбишь?
– А я все думал, откуда в невинной деточке столько взрослой озабоченности. Теперь понятно.
– А мне-то помнится, что это какой-то замаскированный дедуля к школьницам клеился, а не наоборот. Байки рассказывал, что дружить типа хотел. Маньяк!
– Так надо было…
– Ага. Стал бы ты к малолеткам приставать, если бы вас ночью не шуганули? А?
Я опять впал в ступор.
Чего-чего? Нас ночью?
Это что… эпопея с мокрыми штанишками несчастного Димона – ее рук дело? Я шумно сглотнул.
– Ты ли, че ли?
«Любовь и голуби» на гастролях.
– Я, Бублик. Как тебя по отчеству? Батонович?
– А… как это? А откуда ты… Как ты вообще узнала, что мы встречаемся ночью? И где у нас сбор будет? И когда? И главное, кто тебе сказал, для чего мы вообще все это затеяли?
Я наконец обрел на мгновение ускользнувшую почву под ногами. Постепенно все становилось на свои места, но открытых вопросов от этого не убавлялось.
– Ты и сказал, – просто ответила Полина, аккуратно промокая губы салфеткой. – О! Эклеры принесли. А ты, ты откуда узнал, что я люблю эклеры? Тоже любишь поскакать по временным загибам?
– Чего? – опешил я. – По каким таким загибам? И как это, интересно, я тебе все про наши планы рассказал? И когда бы успел? Мы познакомились только на следующий день!
– Тогда и рассказал. Только в том варианте реальности вас никто и не трогал. Собрались как бестолочи ночью, полчаса языками потрепали, от теней пошарахались – и по домам. А я вернулась на двое суток назад и организовала вам экшен. Не с первого раза, если честно. С четвертого. Первые три… так… как-то слабенько получились. А на четвертый ваш милый Рэмбо даже струйку пустил от восхищения.
Она хихикнула.
А я ни черта не понял.
«Варианты реальности», «вернулась на двое суток», «с четвертого раза»…
– Слушай, Полина, – я решительно сдвинул в сторону все эти рюмочки и вазочки на столе, – давай-ка поподробнее! Я вообще врубиться не могу, о чем ты сейчас говоришь. Что за варианты?
– Ну, куда ты эклеры?.. Жадина! Ладно, слушай.
Она поерзала на стуле, чтобы удобнее приспособиться, взгромоздила локти на стол и начала поражать мое воображение. Если не опускаться до выражения «насиловать мозг».
– Сколько мне лет, как ты думаешь?
– Ну… если по аналогии со мной… около пятидесяти…
– Фиг тебе, малолетка. Мне около ста лет!
– Как это?
– Очень просто. Пятьдесят умножить на два.
– Умножить?
– Если получится без калькулятора. Дальше попробуй сам подумать.
– Сто лет… Так это выходит… что…
– Правильно-правильно. Именно так и выходит. Я живу по этому замкнутому кругу… уже третий раз!
Тушите лампы! Те, которые еще не погасли…
