Мои ладони светились. Изнутри. Словно живая кожа была натянута на лампы, формой повторяющие мои руки. Еще не веря тому, что вижу, я пошевелил пальцами. Наваждение не пропало. Правда, я заметил, что свечение медленно угасает.
– Невероятно! – потрясенно прошептал Захаров, о котором я и забыл, увидев такое. – Поразительно! Моё безумное предположение подтвердилось! И если это так, то очень прошу вас – попробуйте изменить в своем лице что-нибудь. Например, немного подкорректировать подбородок. Или нос. Я вас очень прошу! Это не мне надо. Это для науки. Для всего человечества!
Честно говоря, плевать я хотел на человечество – которому, в свою очередь, глубоко положить на меня. Но Захарову я был обязан – по крайней мере, я так считал. Поэтому я поднял руку и дотронулся пальцем до нижней челюсти.
Паленым запахло сильнее. Ага, вон оно что! Это волосы у меня на руках горели, оттого и запах. Сейчас же вонь жженой шерстью стала сильнее – на моем лице задымилась щетина. Но не это было главным!
Там, где я нажал пальцем, в челюсти наблюдалась вмятина. Заметная такая, я сдуру ткнул нормально так. Хорошо что не со всей силы, а то, подозреваю, кость бы сломал, несколько зубов себе в пасть вбил и язык бы снизу прям через свою морду почесал заодно. Или дырку б в нем прожег.
– И что это за нахрен? – повернулся я к академику.
Хотя вопрос был риторическим. И так ясно, что это за нахрен. Получается, я стал ходячим «фотошопом». Живым артефактом, способным лепить из себя всё, что на ум придет. Сомнительное достижение. Так-то меня всё вполне устраивало до этого. И как теперь эту вмятину убирать? Я ж не скульптор. Последний раз в детстве из пластилина голову чёртика слепил, и на этом все мои достижения в лепке закончились. О чем я и сообщил академику.
– Чертик хорошо получился? – поинтересовался он. Глаза горят, руки мелко трясутся. Ну, блин, точно – все настоящие ученые немного психи. Особенно когда стоят на пороге чего-то для них очень важного.
– Ну, неплохо вроде… – с сомнением в голосе отозвался я. – А к чему…
– К тому, молодой человек.
Захаров справился с собой, спрятал за спину руки и стал похож на профессора, втирающего двоечнику-студенту элементарные истины.
– К тому, что вас в Зоне ищут все. Без исключения. Цена за вашу голову взлетела втрое. И теперь, чтобы заполучить пятиэтажный домик у речки на Большой земле, не нужно лезть в аномалии и штурмовать Саркофаг. Достаточно один раз выстрелить. Потому вас и доставили сюда в условиях строжайшей секретности. Признаться, я думал, что придется делать вам пластическую операцию, но сейчас всё стало гораздо проще.
– То есть вы хотите сказать…
– Именно! Вот прямо сейчас, возле этого зеркала, вы измените себе внешность. Сами. Без чьей-либо помощи. Разве что типаж вам подберем.
– Это как?
– Хм-м-м…
Академик наклонил свою голову к лацкану белого халата, в котором он разгуливал по своей лаборатории-крепости, и сказал:
– Касси, принеси-ка нам что-нибудь из твоих журналов для девочек.
– Касси? – удивился я. – Она здесь?!!
– Где же ей еще быть? – поднял седые брови Захаров. – Это она дотащила меня, израненного, до этой лаборатории. Можно сказать, жизнь спасла. Ну и, понятное дело, в качестве телохранителя любому мужчине приятнее видеть красавицу, нежели мордоворота.
– Телохранителя? Касси?!!
– Почему нет? – пожал плечами академик. – Убивать она умеет не хуже любого мужика. Плюс собеседница интересная. От нее я узнал много всего о «фотошопе», например. Кстати, вот и она.
Я даже не заметил, как Касси появилась в этой пыточной. Вошла легкой походкой богини, знающей себе цену. Красивая, мать ее за ногу, до невозможности. У меня аж в паху как-то неуютно стало, когда ее увидел. Ухоженная, накрашенная, светлые волосы рассыпались по плечам, упругая грудь из разреза короткого халатика только что не вываливается.
– Догадались, для кого она старалась? – заговорщически шепнул мне Захаров. – Как узнала, что вас сюда привезли, прям как подменили ее. Автозагар, косметика, фены-лаки, все дела. А между прочим, в Зоне эти женские штучки стоят порой дороже некоторых артефактов…
Касси подошла ближе. Она смотрела на меня не отрываясь. Так, словно в первый раз видела. В глазах – любопытство, интерес, возможно, желание… Черт… Когда нереально красивая девушка так смотрит на мужчину, у того все мысли, вся его житейская мудрость мигом выветривается из башки, где остается только инстинкт. Один. Основной. Очень ярко выраженный. Хорошо всё-таки, что я штаны всегда посвободнее выбираю, чтоб ногами было махать удобно, бегать, например… Вот и сейчас помогло. Надеюсь, в них не так заметно, насколько я рад видеть свою давнюю спутницу по Зоне живой и здоровой.
– Ну, привет, Снайпер, – сказала она с придыханием. – Вот и снова свиделись.
– Ага, здоро?во, – сказал я, стараясь дышать при этом как можно ровнее. Хоть инстинкт и забивал все связные мысли, но я всё-таки осознавал, что реагировать на девушку как оголодавший кобель с высунутым языком как-то несолидно для бывалого сталкера, который, типа, даже легенда Зоны и всё такое прочее.
