1942 года РЛС «Гнейс-2» была установлена на 15 самолетов «Пе-2» и «Пе-3», которые были переданы в войсковые части. К 1944 году было выпущено более 200 станций «Гнейс-2». Значительная часть их была установлена на самолеты нашей авиадивизии и АДД. Только слабость нашей радиоэлектронной промышленности не позволила обеспечить установку таких радаров на все боевые самолеты. Эта задача была решена уже после войны с введением в строй нескольких радиозаводов.
Для противолокационной борьбы в годы войны конструкторами были разработаны специальные установки, которые имитировали отраженные сигналы, что снижало эффективность радаров. Использовались и системы постановки помех, которые шумовым излучением «забивали» частоты работы РЛС противника.
Мой рассказ был бы неполным, если бы я не упомянул и разработки в области авиастроения, получившие толчок после изучения трофейной техники.
Специалисты НИИ ВВС, других научных центров смогли изучить основные типы самолетов гитлеровских люфтваффе. Военные инженеры отметили основную тенденцию развития самолетостроения Германии в то время – увеличение мощности двигателей. Истребители оборудовались бомбодержателями, а на бомбардировщиках и разведчиках заметно возросло количество огневых точек и была усилена бронезащита экипажа по сравнению с закупленными перед войной моделями. Наряду с этим отмечались некоторые технические особенности, например приспособление для быстрого слива горючего на случай вынужденной посадки на «Ju 88»-разведчике, неподвижный дистанционно управляемый пулемет в хвостовом коке и полуподвижная пушка в шкворневой установке на «Не-111», устройство для выпуска отравляющих веществ с корректировщика «Hs-126» и другие «изюминки».
Значительный вклад в изучение трофейного имущества противника внесли инженеры ВВА им. Н. Е. Жуковского, которые выполняли специальное задание штаба ВВС Красной Армии. Команда специалистов, возглавляемая бригинженером В. А. Семеновым, отбирала наиболее интересные технические новинки немцев и определяла возможность использования их в наших условиях. Особое внимание уделили тем мероприятиям, которые германское командование предпринимало для эксплуатации материальной части в зимних условиях. Выяснилось, что электрообогреватели, устройства местного обогрева частей моторов, нагревательные лампы схожи с используемыми в наших ВВС. Инженеры отметили новые варианты авиационной пушки «Эрликон», турельные пулеметы «MG81», мелкие бомбы мгновенного разрыва и с замедлением, которые противник начал использовать в зимнее время.
Среди захваченных нашей частью самолетов врага был двухмоторный разведчик «Мессершмитт Bf 11 °C-5». Его сразу передали на изучение в БНТ ЦАГИ. Самолет отличался от испытанной у нас перед войной модели «С-2» дополнительным бронированием рабочих мест экипажа, демонтажом обеих пушек MG-FF и установкой для съемки «вниз – вперед» длиннофокусной автоматической фотокамеры «Rb50/30». Данные идеи переделки машины использовались при создании разведывательной модификации «Пе-2».
Благодаря принятым мерам нам к ноябрю 1942 года удалось в значительной мере сократить потери в личном составе и технике, эффективно бороться с ночными истребителями противника…
Глава 2
Камышников
Выглянувший из кабины пилот прокричал:
– Товарищи командиры, приготовьтесь, скоро посадка. Садиться будем в Сталинграде.
Вот за что я любил летать на современной мне по прошлой жизни реактивной авиации – так это за скорость. Всего пару часов лета из Москвы – и ты в Сочи или Тбилиси, а тут за полдня только до Сталинграда доплелись. Завтра на пути в Тбилиси весь день тоже придется провести в самолете, так как полетим кружным путем через Астрахань и Баку.
Еще люблю я реактивную авиацию за комфорт – все же тепло в салоне всегда есть, а тут хоть и не морозильник, но все же явно конструкторы к этому стремились, раз об отоплении салона не позаботились. Я когда две недели назад в Москву летел, вроде как и не замерз даже, а тут совсем задрыг от холода.
В принципе все не так уж и плохо. Пока летели, я успел ознакомиться с отчетом о работе артели, разобрать кучу бумаг, взятых из наркомата, и прочитать письма, поступившие на мое имя.
Дела в артели шли хорошо. Продукция расходилась на раз. Заказов было больше, чем надо, но все они исполнялись вовремя. Плохо было с текстильным сырьем и кожей, но пока выкручивались.
В июле запустили кирпичный завод, и теперь мы могли похвастать выпуском собственного кирпича, керамической плитки и керамзита.
Все больше вопросов возникало по началу ремонта и сборки автотранспорта. Мы до этого занимались только разборкой не подлежащей восстановлению трофейной техники и восстановительным ремонтом, привлекая к этому в том числе и бойцов ремроты. Восстановительный ремонт сначала включал в себя ремонт двигателей, коробок, мостов, элементов кабины и кузова за счет снимаемых с других разбитых машин запчастей. Позже стали сами выпускать часть необходимых запчастей – тех же прокладок, например. Что-то сами лили, что-то заказывали по образцам на других предприятиях – таких же артелях и заводах. На заводах, кстати, дороже и дольше это обходилось. Артели были более оборотисты да и качественнее товар производили.
Весной больше половины бойцов и специалистов артели, работавших на восстановлении техники, забрали во вновь создаваемые фронтовые мобильные ремзаводы. На месте остались лишь бойцы, списанные с военной службы по ранению, и их ученики обоего пола в возрасте до 16 лет. Вот они-то и стали
