На аэродроме в Сталинграде нас встретил пожилой старший лейтенант. Он пригласил остающихся в городе офицеров в автобус, а нас с Акимовым к себе в «эмку». Отпустив водителя «прогуляться на свежем воздухе», старший лейтенант достал из своего планшета запечатанный сургучом пакет.
– Товарищ майор, это ваши дальнейшие инструкции, – передавая пакет Акимову, сказал он. – Распишитесь на конверте и поставьте время.
Вскрыв пакет, Сергей вчитался в несколько страниц текста, а потом передал их мне.
Ну что ж, все стало более-менее понятно.
С целью введения противника в заблуждение относительно нашей бригады 4-м управлением НКВД были разработаны мероприятия по дезинформации агентуры врага.
Акимов с сотоварищами должны были развить «бурную» деятельность по подготовке приема и размещения личного состава бригады на территории 10-й дивизии НКВД. Им предписывалось часто появляться в общественных местах – ресторанах, рынках, жд станции и т. п., где вести разговоры о прибытии в город подразделений бригады.
Эшелоны бригады по прибытии на жд станцию «Сталинград» перегонялись якобы под разгрузку на запасной путь, оттуда в ночное время, сменив литер, под видом маршевого пополнения 322-й стрелковой дивизии 40-й армии должны были убыть далее по маршруту, конечная станция которого называлась – Таловая ЮВЖД. Оттуда автотранспортом подразделения бригады перебрасывались на аэродром 208, нбад, расположенный у пос. Нов. Чигла.
Для имитации нахождения подразделений бригады в Сталинграде здесь для лечения в местных госпиталях должны были остаться все находящиеся в эшелонах больные и имеющие незажившие ранения. Вместо них из маршевого пополнения 10-й дивизии НКВД нам выделялись две стрелковые роты.
Группа Акимова после отправки из Сталинграда последнего эшелона бригады убывает самолетом на аэродром «Нов. Чигла», где организует прием и размещение подразделений и пополнения, подготовку личного состава к новой операции в тылу врага.
Устанавливались сроки. К 31 декабря – прибытие бригады к пункту сосредоточения, к 10 января готовность к участию в операции.
Короче, весело, особенно по срокам готовности бригады. На этой ноте мы расстались, и машины уехали в сторону города.
Пока шла дозаправка самолета, экипаж и нас прямо у самолета покормили горячим обедом. Минут за двадцать до вылета на автобусе привезли еще пассажиров – несколько летчиков и армейского полковника. Лицо полковника мне показалось очень знакомым. Покопавшись в памяти, вспомнил, кто это был – один из наиболее известных осетин Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров, знаменитый «полковник Ксанти». Он стоял у истоков советского партизанского (в Гражданскую) и диверсионного (в Испании) движения. Перед войной руководил 5-м разведывательно-диверсионным отделом Разведупра, командовал разведывательно-диверсионными группами и лыжной диверсионной бригадой (в финскую и Великую Отечественную), 2-й гвардейской кавалерийской дивизией, впоследствии стал генерал-полковником и получил в мае 1945 года «Золотую Звезду» Героя Советского Союза.
Пока было время, познакомились. Оказалось, что он знает обо мне и действиях бригады. Я – о его действиях в Испании. Сближало нас и то, что мы оба любили Кавказ вообще и Осетию в частности. Так что у нас было о чем поговорить и на стоянке, и в полете.
В разговоре выяснилось, что Хаджи-Умар в начале войны тоже был в Белоруссии, в составе группы Ворошилова. Он рассказал, как они ездили на машине в западном, северо-западном, юго-западном направлениях от Могилева в поисках штаба Белорусского округа. Как беспокоились о судьбе находившихся в войсках двух заместителей наркома обороны – маршалов Бориса Шапошникова и Григория Кулика. К счастью, к западу от Могилева полковник отыскал больного Шапошникова. Вместе с ним был и командарм 1 ранга Павлов со своим штабом.
В последующем их группа занималась организацией партизанских отрядов и баз в районе Рогачева, Могилева и Орши. Останавливали отходящие части, потерявшие связь с вышестоящим командованием. Именно «майору Ксанти» по приказу Ворошилова пришлось арестовывать своих знакомых по Испании «генерала Пабло» и командующего артиллерией округа командарма Клыча. Кроме того, арестовали и начштаба округа командарма 2-го ранга Климовских.
Я и не знал, что арест Павлова был произведен армейцами, а не сотрудниками НКВД. Да и еще по приказу Ворошилова. Мне в свое время попадались данные, что Ворошилов предлагал Сталину отстранение Павлова от командования округом и назначение его командующим танковой группой, сформированной из отходящих частей в районе Гомель – Рогачев двух танковых дивизий. А тут такой поворот.
Мне тоже было о чем рассказать – о боях в Бресте, создании отряда и бригады, рейде по Белоруссии и боях на Кавказе. В общем, хорошо и познавательно провели время до Москвы.
Столица встретила нас крепким морозцем. Полковника ждала машина, и мы дружески с ним попрощались, договорившись при случае продолжить знакомство и выпить «рюмку чая».
По уже устоявшейся традиции вечер и ночь провел на базе. Мои вертолетчики разместились в недавно отстроенном общежитии на аэродроме, а я в своей ставшей уже родной землянке. Правда, попал я туда только после полуночи. Сначала занимался служебными делами, нужно же было войти в курс дела базы и батальонов тяжелого оружия, познакомиться с новым комсоставом, а потом меня перехватили Гороховы. Ну как с ними не посидеть?
Петрович выглядел вполне здоровым. Что и доказал сразу же после прибытия из госпиталя, практически взяв на себя все хозяйственные вопросы базы. Лена в своем материнстве была прекрасна. Их дочь Маша не отставала от родителей, была энергична, весела и, главное, здорова. Хорошо посидели, не хотелось от них уходить, но утром мне надо было попасть в наркомат, потому долго не засиживались.
Землянка меня встретила теплом и чистыми простынями. Уснул сразу же, приказав дневальному разбудить меня в шесть утра…
