Словом, в эти счастливые времена и у Ситцевого Додо, и у Пьера с Шиком работы было много. Но большие деньги портят людей. Пьер решился на крайность, и недавние подельники сцепились.
— Ах, не по-джентльменски поступаем? — орал Пьер. — Да ты знаешь ли, что это обозначает — по-джентльменски дела обстряпывать? Вы со своим Мэтром только и умеете, что на нас наживаться. Ваши копейки нам больше не нужны! Наш труд, между прочим, сопряжен с опасностью для жизни! Кусок хлеба нам нелегко достается. А ты, жук навозный, и Мэтр твой, гнида бельевая, только купюры умеете считать… в счетных машинках. Самим пальцами шевелить вам уже лень. Думаешь, я не знаю, сколько вам за прижизненные эстампы Рембрандта отвалили? И посмей произнести вслух, сколько стоили антики, которые мы вам из Испании везли!
— Понятно, — сказал Ситцевый почти весело, — бунт на корабле. А между прочим, за тобой, Пьер, должок.
— Это за тобой должок, тарантул худосочный. И гораздо больший, чем ты себе мыслишь! — гордо прокричал Пьер, но Шик уловил в интонации его новый оттенок, эдакий намек на растерянность.
— И еще добавлю, — обаятельно улыбаясь, добавил Додо. — Я мог бы сказать, что мне вы никакой пакости устроить не сможете, а я смогу, потому что вы при товаре. Но я не буду этого говорить, потому что вы не поверите, что я заложу вас на Фальке. Я про другой должок говорю. А, Пьер, ты понял меня? Этот должок не имеет отношения к нашему товару, но имеет отношение к другому… — ох и мерзкая улыбка расцвела на бледных ситцевых губах!
— Ты мне будешь угрожать, — проревел Пьер на низких нотах. — Ты… Мне!..
Задним числом объяснить ситуацию можно, речь шла об очень больших деньгах, по-настоящему больших, и хвати у Пьера ума предложить Ситцевому отступного, все бы кончилось миром. Додо перестал бы делать намеки на другой товар. Что он там имел в виду? Может, наркотики, может, трупы? Все бы опять стали друзьями, и каждый был бы при деньгах. И этот Кривцов, недоумок, тоже. Для него и десять тысяч долларов — деньги, а здесь счет шел на сотни тысяч. Но все разыгралось по другому сценарию.
Ситцевый в разгар своих паскудных намеков полез в карман. Шут его знает, что он искал в брючине, может, носовой платок или зажигалку, или, скажем, причинное место почесать хотел, но Пьер решил, что при таком разговоре в карманах искать можно только оружие, а потому сам с быстротой фокусника вытащил пушку. При виде наставленного на него пистолета Додо, ни минуты не сомневаясь, с быстротой бешеного носорога бросился на Пьера, успел-таки заломить ему руку и что есть силы толкнул в грудь. Тощий, жилистый, а сила в руках как у гориллы. Дальше грянул выстрел, все в дыму пороховом… и два трупа.
Так выглядело действо с точки зрения Шика. Бледный от ужаса Кривцов, еле шевеля губами, вносил свои коррективы, мол, Ситцевый хотел завести руку Пьера за спину, но не успел, а Пьер, который не хотел убивать Ситцевого, непроизвольно выстрелил и попал точно в сердечную мышцу. Но это каждый случай можно рассказывать с нескольких точек зрения, результат-то один. Так же и ученые историю мира сочиняют, каждую битву подробно описывают, а кому верить — бог весть.
11
Шик отжал тряпку в раковину.
— Кровищи, как на бойне…
— Слушай, а ведь он жив, — свистящим шепотом сказал Кривцов.
— Кто?
— Ну этот… наш, Пьер.
— Да ну? — Шик немедленно опустился на колени и приложил ухо к груди Пьера.
— Бьется?
— Не слышно. Но должно биться. Теплый он, только без сознания.
— Расстегни рубашку.
На могучей, умеренно волосатой груди Пьера тонкой змейкой блеснула серебряная цепочка, на которой висел узкий ключ. Шик задумчиво провел пальцем по ключу, потом спохватился:
— Это мы снимем.
— Зачем? Может, это талисман?
— Знаем мы эти талисманы. Он ему на шею давит, — Шик снял цепочку, сунул ее в карман и опять приложил ухо к груди Крота. — Ничего не слышу.
— Надо его на кровать перенести, — предложил Кривцов, — одеялами закрыть. Для теплоты.
Они взгромоздили тяжелое тело Пьера на кушетку, подушка сразу окрасилась кровью.
