концов, к двадцати одному году у меня с друзьями накопился внушительный список разного рода любопытных приключений и неоднозначных происшествий… Да нам всем в страшном кошмаре такое сотрудничество не могло привидеться!
Ис-Морар лишь хитро усмехнулся.
— Ис-Лотиан, раз вы посчитали целесообразным побеспокоить меня из-за этого незначительного инцидента, то будьте любезны доводить дело до конца. Можете идти, — щелчок пальцев, и створки двери за нашей спиной распахнулись.
Худшего надзирателя просто не придумаешь.
Глава 2
Поскольку мужчинам в женский корпус вход воспрещен, мы частенько коротали вечера втроем у Кеннета, реже — у Ааррона. Вот и сейчас я с ногами забралась в одно из кресел в покоях Нэта.
Университет магии мира Льда недаром считают самым помпезным. Каждому студенту выделялись собственные меблированные покои из двух комнат: кабинета, служившего по совместительству гостиной, и спальни с неприметной дверцей в ванную. Поскольку мир Льда кроме полезных горючих ископаемых был богат разве что льдом и снегом, то вся мебель изготовлялась на заказ в мире Дерева. Естественно, все это было невероятно дорого, хотя и выглядело довольно строго. Однако на время обучения покои отдавались в полное распоряжение студентов, и каждый мог переделывать их как душе угодно. Кеннет с интерьером не мудрствовал и лишь добавил огромную хрустальную доску для записей. Никаких личных вещей или мелочей для уюта у него не наблюдалось. Обычная мужская комната. Ледяная мужская комната.
— Вот одного не понимаю, что ж Лотиан такой правильный, до занудства, — раздраженно произнес Кеннет. Мой побратец рассматривал чуть светящиеся голубым светом формулы на доске. — Теперь ведь и ему, и нам это кураторство будет икаться при любом удобном случае.
— Честно говоря, не думаю, что он станет тратить на нас свое драгоценное время, — подал голос Ааррон, привычным движением забирая длинную челку с лица. Вино в бокалах парней охладилось под его мимолетным взглядом.
— С чего это ты так уверен? — Побратец все же оторвался от записей и ополовинил бокал.
— Потому что для его будущей карьеры мы не представляем угрозы и не принесем перспективных союзов, — пожал плечами Аар.
— А как же его маниакальное следование уставу университета?
Я постучала ноготком по своему бокалу, и его содержимое почти закипело. Не люблю холодные напитки. Вот грог или глинтвейн — другое дело. Вообще, распитие спиртного на территории университета запрещено. Но кому интересны эти незначительные формальности?
— Уставу университета! А не сомнительным указаниям ректора, — усмехнулся Аар. — Предлагаю все же решать проблемы по мере их поступления. Сейчас лично меня больше всего беспокоит вечерний разговор с матушкой.
— Вали все на нас, — флегматично отозвался Нэт.
— Ага, и в этот раз даже врать не придется, — хмыкнула я.
По правде говоря, мы с Кеннетом были темным пятном на репутации Ааррона. Притом что половина всех дурацких выходок и развеселых приключений происходила именно с его подачи. Но это, конечно же, был наш большой секрет. Поэтому все считали, что я и Нэт тлетворно влияем на представителя одного из древнейших аристократических родов мира Льда.
Наша троица стала самым ярким примером межнациональной дружбы. Ааррон — ледяной, я — огненная, Кеннет — полукровка. Мы учились вместе в старшей школе, вместе поступали в университет, выбрали один факультет и добились того, чтобы нас зачислили в одну группу. Мы учимся вместе и вместе проводим каникулы. Классический вариант дружбы «неразлейвода» или, пользуясь местными реалиями, «неразбейлед».
— Я вполне способен отвечать за последствия принятых мною решений, не перекладывая ответственность на друзей, — поморщился Ааррон. — Просто мать с каждым разом все острее реагирует на наше общение.
Мы с побратцем переглянулись.
— Слушай, Аар, — тщательно подбирая слова начал Кеннет, — если тебе ставят вопрос ребром, может лучше…
— Лучше что? — жестко прервал его Ааррон. — Угодить этой ведьме? Сделать вид, что мы больше не знаем друг друга?
— Ааррон, она все-таки твоя мать, — мягко проговорила я.
— Сольвейг, она — сначала аристократка, потом — ледяной маг, потом чья-то любовница, и лишь где-то в конце этого длинного списка регалий мелким шрифтом приписано, что она — моя мать! — Сиреневые глаза нехорошо засветились. — И поверь, она не забывает напоминать о собственных приоритетах и моем скромном месте в ее жизни.
Очень редко Ааррон говорил о своей семье. И каждый раз примерно вот в таком тоне. Отец погиб почти сразу после его рождения, мать никогда не распространялась о причинах его смерти. Да и трауром особенно себя не утруждала. Жила богемной жизнью светской дамы, меняла любовников как
