прилипли друг к другу, как два куска пластилина. Я обгрызала до мяса все ногти, когда слушала ваши разговоры, я выла от боли. Но мой демон приказал мне терпеть и ждать. Чем сильнее разгорятся чувства, тем больше будет боли, тем слаще окажется месть.
Лилит переложила пистолет в другую руку и вытерла вспотевшую ладонь о белое бедро. Покачала головой, рассыпая по плечам блестящие светлые волосы. Саймон перед смертью постарался на славу. Ведь именно этим он занимался в свои последние часы – возвращал Лилит ее натуральный оттенок. Точно такие же волосы я видела на фото раненой беременной блондинки, лежащей на кровати с кислородной маской на лице.
– Все еще не понимаешь, о чем речь? Ты здесь для того, чтобы быть замученной и убитой, Полански. Вот зачем ты мне нужна. Это твоя звездная роль. Я уничтожу тебя, уничтожу Оушена и уничтожу любого, кто попытается помешать мне. Будь то человек или тварь.
Но с наибольшим удовольствием я уничтожу зародыш у тебя в животе, этот комок плоти, в котором сплавились воедино ваши гены. И сделаю это неторопливо, смакуя каждый момент. Мне доставит особенное удовольствие сделать с тобой то же, что Сэм сделал со мной…
Лилит подошла ко мне и приставила блестящий ствол к моему животу. Меня парализовал страх. Он превратил мои нервы и мышцы в желе. Неужели все закончится здесь? Именно так? Почему я не послушала Селену? Почему позволила Лилит околдовать меня? Почему в этой сказке нет супергероя, который сейчас влетит в окно в развевающемся плаще, подхватит меня на руки и унесет прочь?
– Если это твой план, то почему ты просто не позволила мне выйти за него замуж и забеременеть? К чему вся эта извращенная травля, издевательства, шантаж? – прошептала я, втягивая живот.
– Дети, зачатые в пробирке, зачаты так же непорочно, как и Иисус. А убить святого отпрыска Оушена совсем не то же, что лишить жизни обычного ребенка. Ведь это будет как… охота на Богородицу.
– Охота? – переспросила я, задыхаясь. – Я сама попалась в твой капкан, как тупая овца, – это и есть твоя
«Продолжай, – шепнул мне мой инстинкт самосохранения, крепко зажмуриваясь. – Говори хоть что-нибудь! Хуже не станет!»
– В тебе нет ничего демонического, ничего дьявольского, Лилит, ты не дотягиваешь до воплощения настоящего зла. Ты обычная уголовница, убивающая исподтишка психопатка. Никто не покровительствует тебе, никто не стоит у тебя за спиной. И всезнающий демон, слышащий каждое сказанное мною слово, – всего лишь твоя больная выдумка!
Рука Лилит дрогнула. Дуло больше не касалось моего живота. Она отступила, опуская пистолет, словно он вдруг стал неподъемно-тяжелым. Потом вскинула подбородок, прищурилась – она обдумывала что-то, что нравилось ей куда больше предыдущего замысла.
– Ты права, – наконец сказала она. – Убивать тупых овец – слишком скучно. Почему бы не устроить охоту. Охоту на рыжую лису, задыхающуюся от погони, харкающую кровавой пеной и визжащую от ужаса.
– Лилит, прошу тебя, – взмолилась я, почти потеряв способность говорить.
Она взмахнула рукой, приказывая мне молчать, и медленно, словно подбирая нужные слова, как будто английский ей не родной язык, проговорила:
– Лилит больше не будет говорить с тобой. Вам больше не о чем говорить. Теперь ты будешь иметь дело со мной – ее демоном.
ЧТО?!
Стоящая напротив женщина, в белье, испачканном кровью, сунула руку в карман халата, вынула что-то – и через мгновение к моим ногам упал ключ, звонко звякнув о паркет.
– Я даю тебе фору в шесть часов и шестьдесят шесть минут, чтобы ты успела скрыться. В твоем распоряжении весь земной шар, небо и земля, суша и вода. В твоем распоряжении люди, звери и слуги Господа – моли их о помощи. А потом я найду тебя, разрежу тебе живот и выну твою матку вместе со святым ребенком. И вот тогда я успокоюсь. Я обрету покой, который он отнял.
Дважды меня просить не пришлось. Я подняла ключ, воткнула его в замочную скважину и быстро повернула. Дверь распахнулась, я выскочила на площадку и побежала. Еще ни разу в жизни я не убегала так быстро.
Задыхаясь и плача, я вызвала полицию. Прохожие оборачивались, пока я орала в трубку адрес квартиры Саймона. Потом я помчалась к автобусной остановке и запрыгнула в первый же подъехавший автобус. Кредитка в нагрудном кармане, паспорт, телефон и шесть часов шестьдесят шесть минут – вот и все, что у меня осталось. Разум убеждал побежать в ближайшее отделение полиции и попросить там помощи, но инстинкт самосохранения забраковал эту затею. Лилит узнает, где я. Она заявится в отделение и прострелит мне голову раньше, чем сидящий рядом коп скажет «ой». Бежать как можно дальше от Бостона, прочь из Америки, на другой континент!
– Куда едет автобус? – Я тронула за плечо сидящего впереди хиппи с копной кудрявых волос.
– Аэропорт, – ответил тот.
Я откинулась на спинку сиденья, сцепив пальцы в замок. «Боже, если это твоя рука, то веди меня и дальше…»
Мой телефон завибрировал, и я чуть не выронила его из рук, как только прочитала имя на дисплее. Мне захотелось закричать от ужаса, забраться под сиденье и больше никогда оттуда не выбираться.
