– Так что, здесь формируется наша первая полноценная ЧВК? – предположил я.
– Не первая, уже не первая. Когда американцы и британцы стали активно применять ЧВК, штат их резко раздулся, туда потянулись солдаты удачи со всего мира. И весьма ценились славяне – неприхотливые, жесткие и опытные солдаты. После распада Союза и Восточного блока многие хорошие вояки остались не при делах, и немало их хорошо устроилось в тех коммерческих армиях. Потом, к середине двухтысячных, в США и Британию стали возвращаться парни из Ирака и Афганистана, им требовалась работа. Правительствам пришлось надавить на компании – ведь тем выгоднее было работать с чужаками: никакой ответственности, невысокая, по западным меркам, оплата труда. И постепенно контракты с иностранцами перестали продлевать и заключать в прежних объемах. И народ потянулся обратно. Кто завязал с войной, а кто сколотил нелегальные артели и занимался всем понемногу. К десятому году на Балканах, в Приднестровье, в том же Крыму располагались базы наемников. Но все резко изменилось, когда Восточную Европу как по команде наводнили цэрэушники. Англосаксов встревожило неожиданно начавшееся укрепление и сплочение славянских народов, ну и в первую очередь самой России. И они привели в действие план-хаос, успешно отработанный по всему миру. Только не ожидали, что встретят сопротивление национально ориентированных наемнических бригад. Несколько карательных отрядов, используемых шпионами для грязных операций, буквально растворились в Дунае. После такого отпора были подключены предатели во власти, и «вопрос наемников» стали решать на условно законных основаниях. Парням снова пришлось покидать насиженные места, а некоторым просто некуда было возвращаться. В итоге удалось сохранить две базы: в Крыму и в Приднестровье. А сейчас они представляют собой серьезные учебно-тренировочные комплексы с хорошим обеспечением. Новую шикарную базу выстроили на Кавказе, но там, понимаешь, свой контингент. В общем, кому сильно припекло, приезжают сюда, дело для всех находится. Вон, французов раненых привезли. Теперь восстанавливаются. А отсюда желающих посылают в горячие точки, реального опыта набираться. Но! Пока это полулегально.
– Мне кажется, нам не дадут легализовать эти силы, – поделился я соображениями.
– Может статься так, Романов, что уже и спрашивать никого не придется, – усмехнулся инструктор. – Нехорошее что-то затевается, очень нехорошее. Ты представляешь себе ситуацию, при которой иностранные граждане с сомнительной репутацией приезжают в Россию безо всякой визы, получают медпомощь и встают на довольствие войсковой части?
Я не представлял такой ситуации и поэтому ничего не сказал. Оставшуюся часть пути мы молчали, каждый думал о своем. На КПП Еременко отметился и снял чехлы с номеров. По прибытии в съемную квартиру он на ходу переоделся, попрощался и уехал, наказав завтра к восьми утра быть полностью готовым к выезду.
Глава 14
Новый опыт
На следующий день Еременко прибыл без четверти восемь. К этому моменту я полностью собрался, оставалось только надеть ботинки. Инструктор молниеносно переоблачился, попутно изучая обстановку в квартире, похоже, на предмет возможного компромата. И мы отправились на полигон.
Вчера по возвращении я совершил обзорную экскурсию по населенному пункту, которая не заняла и получаса. Куда бы я ни направился, везде проходил не больше двух кварталов, а дальше простирались бескрайние поля с редкими перелесками. Тогда я, нагуляв аппетит, заглянул все же в кафе, рекомендованное Еременко. Это было уютное и приличное заведение. Ассортимент блюд не поражал разнообразием, зато еда оказалась свежеприготовленной и вкусной. Вначале на стол поставили густую и в меру холодную окрошку. На второе принесли мясо, запеченное с картошкой, грибами и сыром. Не знаю почему, но я в шутку преобразовывал все названия мясных блюд, подставляя вместо «говядины», «свинины» или «птицы» сочетания типа «мясо мертвых свиней», «…коров» или «…куриц». Как вам строчка в меню ресторана: «Тефтельки пикантные из мяса мертвых свиней»? Не каждому такая терминология показалась бы забавной, но по крайней мере я не питал иллюзий касаемо происхождения мясных продуктов. И вот я впервые попробовал «мясо мертвых страусов». Оказалось, ничего.
Придя домой, посидел в интернете, посмотрел пару фильмов, мариновавшихся на моем лэптопе уже целый год. И понял, что делать больше нечего. А когда делать нечего, нужно либо ложиться спать, либо заниматься физической активностью. Выбрал второе.
Надел маскхалат, распаковал второй комплект легких ботинок (типа кроссовок), нацепил их. И опять отправился на экскурсию по окрестностям, только уже по большему радиусу. Конечно, в любой российской деревне молодой человек на пробежке выглядит как минимум глупо. Местные, скорее всего, сочтут его бездельником, впустую тратящим силы, вместо того чтобы управляться по хозяйству или расслабляться с пацанами на завалинке. Однако я наплевал на стереотипы и углубился в поля, где помимо полезной нагрузки получил немало удовлетворения от открывавшихся видов.
Намотал километров десять, даже не натерев мозолей. И, вернувшись в квартиру, понял, что спать теперь точно буду хорошо. Стемнело непривычно мгновенно, как это и бывает на юге. Солнце буквально упало за горизонт. Я написал сообщение Вике, и та предложила созвониться.
Вика рассказала мне о своем небольшом бизнесе. Лет пять назад она вдвоем с приятелем открыла частные курсы вождения мотоциклов. А теперь в их активе числилось собственное помещение за городом, небольшой склад мотозапчастей и государственная аккредитация школы для водителей категории «А». Конечно, отец помог с покупкой заброшенного цеха, но на правах инвестора. Бизнес приносил доход и работал уже на таком уровне организации, который позволял не принимать личного участия в техпроцессе. Однако Вика все равно периодически проводила индивидуальные занятия и частенько зависала на площадке и в офисе. Но вот после трагедии с отцом она еще ни разу не появилась в своей мотошколе. И первое, что я посоветовал, – это как
