– А что такое “катуи”? – спросил Конор, выбрав одно из непонятных слов, слышанных им в разных разговорах на тайском языке. Чэм улыбнулся.
– “Атуи” – это парень, который одевается, как девушка. Понимаешь? Я приведу тебя куда надо. – Он на секунду положил руку на колено Конора.
“Черт возьми”, – подумал Конор, но только глубже подвинулся на мягком сиденье.
– А что это за чушь по поводу телефона? – спросил Конор.
– По поводу чего? – улыбка Чэма выглядела теперь какой-то натянутой.
Они ехали довольно быстро среди оживленного дорожного движения, подпрыгивая на трамвайных рельсах и все дальше удаляясь от центра. А может, Конору только так казалось.
– Телефон. Ты что-то говорил об этом там, “У Мамы”.
– А-а! Телефон. Мне показалось, ты сказал что-то другое. Это не должно тебя интересовать. Это бангкокское словечко. Имеет много значений. – Он искоса взглянул на Конора. – Одно из значений – сосать. Понимаешь? Телефон. – Он сложил на груди свои маленькие ручки и мечтательно закрыл глаза.
Следующие два часа Конор и его спутник провели в различных барах, полных голодного вида девиц и каких-то прилизанных пронырливых юнцов. Чэм вел долгие беседы, полные смешков и весьма эмоциональных восклицаний, с дюжиной барменов, но затем не происходило ничего, кроме обмена банкнотами. Сначала Конор пил осторожно, но потом, заметив, что предполагаемая близость Андер-хилла заставляет его нервничать и алкоголь почти не оказывает на него действия, стал пить не меньше, чем позволял себе обычно “У Донована”.
– Его давно здесь не было, – сказал в очередной раз Чэм, повернувшись к Конору со своей по-прежнему счастливой и безмятежной улыбкой. Конор снова заметил маленькие шрамики в уголках глаз и около рта своего спутника. Как будто доктор удалил настоящее лицо Чэма и заменил его гладкой маской с мальчишеским выражением лица. Чэм обнял Конора за плечи.
– Не беспокойся, мы скоро найдем его, – пообещал он. – Еще водки?
– Да, конечно, но в другом баре.
Они вновь оказались снаружи. Рука Чэма лежала теперь где-то между лопаток Конора. Конор подумал, не позвонить ли ему в отель Майклу Пулу. Затем ему вдруг показалось, что он увидел на другой стороне улицы Майкла, который садился в такси возле блестящей вывески бара “Занзибар” на другой стороне улицы.
– Хей, Майк, – закричал он. Мужчина посмотрел на него через стекло машины. – Мики! Я здесь!
Чэм поднес к губам кончики пальцев.
– Поедим? – спросил он.
– Я только что видел своего друга, – сообщил ему Конор. – Вон там.
– Он тоже ищет Тима Андерхилла? Конор кивнул.
– Тогда нам больше незачем оставаться в Сои-Ковбой. Через минуту они уже мчались по вечернему городу среди мигания фар автомобилей, застрявших в пробках. Мимо то и дело проносились стайки юнцов на мопедах, люди сновали туда-сюда у ночных клубов.
Конор повернулся, чтобы что-то сказать Чэму, и вдруг увидел за оконным стеклом лицо бесполого, истощенного призрака, на котором нельзя было прочесть ничего, кроме чудовищного чувства голода.
– Можно спросить тебя кое о чем? – услышал Конор откуда-то издалека свой голос, и это был голос пьяного человека. Но Конор тут же решил, что это не имеет значения, поскольку Чэм ведь его друг.
Тот похлопал Конора по колену.
– Откуда у тебя эти шрамы на лице? Ты что, побывал на фабрике рыболовных крючков?
Рука Чэма вдруг неподвижно застыла на его колене.
– Должно быть, это чертовски интересная история.
Чэм нагнулся вперед и сказал водителю:
– Крэп кроп крэп клэнг туи.
– Крэп крэп крэп, – ответил тот.
– Катуи? – переспросил Конор. – Я уже устал сегодня от этих парней.
– Клэнг Туи. Портовый район, – объяснил Чэм.
– И когда мы туда доберемся?
– Мы уже здесь.
Конор вылез из такси. В ноздри ему ударил соленый морской воздух, пахнущий рыбой. Костлявое лицо, прижавшееся к окну, по-прежнему стояло перед глазами.
