– Чуть поменьше.
– Пусть будет две сотни. Если кто-нибудь умрет в аэропорту Сан-Франциско, пока мы находимся в здании, ты платишь мне две сотни. А если нет, то я тебе сотню.
– То есть, ты ставишь один против двух, что кто-нибудь окочурится в здании аэропорта, пока мы будем проходить через таможню, л получать багаж и все такое?
– Точно.
– Никогда не видел, чтобы кто-то отбросил коньки в аэропорту. Билли, улыбаясь, покачал головой. Он готов был согласиться на пари.
– А я видел, – сказал Коко. – Случайно.
– Что ж, по рукам.
Через какое-то время Леди Дахау втащила в салон ширму с киноэкраном. Почти все лампы погасли. Билли Дикерсон закрыл номер “Мегатрендз”, опустил сиденье и приготовился спать.
Коко попросил у Леди Дахау еще водки и стал смотреть фильм.
Хороший Джеймс Бонд, едва появившись на экране, сразу же заметил Коко. (Плохой Джеймс Бонд был сонного вида англичанином, немного напоминавшим Питерса, их полкового медика, разбившегося на вертолете. Хороший Джеймс Бонд немного напоминал Тино Пумо.) Он подошел прямо к камере и сказал:
– Ты в порядке, тебе не о чем беспокоиться, каждый делает то, что вынужден делать. Этому учит нас война. – Он едва заметно улыбнулся Коко. – Ты правильно поступил со своим новым приятелем, сынок. Я заметил. А теперь вспомни...
“Готовность справа? Готовность слева? Задраить люк. Добрый день, джентльмены, и добро пожаловать в Республику Южный Вьетнам. Сейчас пятнадцать часов двадцать минут, двадцать третье ноября тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Вас проводят отсюда в Центр распределения “Лонг Бинх”, где каждый получит назначение в свое подразделение”.
Вспомни темноту в палатках. Вспомни металлические замки. Сетки от москитов. Вспомни грязные полы. И как палатки напоминали тебе пещеры.
“Джентльмены, вы – часть огромной машины, несущей смерть.
Вот ваше оружие. Возможно, оно спасет вам жизнь.
Благородство, достоинство, серьезность”.
Коко увидел слона, шагающего по какой-то европейской улице. Слон был одет в застегнутый на все пуговицы зеленый костюм и снимал шляпу перед проходящими мимо хорошенькими женщинами. Коко улыбнулся Джеймсу Бонду, который как раз выпрыгнул из своей чудной машины, посмотрел Коко прямо в глаза и спокойно произнес:
Через несколько часов они стояли в конце длинной цепочки людей сумками в руках, ожидая, пока Леди Дахау откроет дверь. Перед глазами Коко был синий пиджак Билли Дикерсона, весь в аккуратно заглаженных складках, таких, что, глядя на них, и сам начинаешь чувствовать себя аккуратно выглаженным. Подняв глаза чуть выше, Коко увидел белокурые волосы Билли Дикерсона, падающие на синий воротник. От старого доброго Билли исходил запах хорошего мыла и дорогого лосьона для бритья. Сегодня утром, когда они подлетали к Сан-Франциско, он примерно на полчаса заперся в туалете.
– Хей, – произнес Дикерсон, глядя через плечо на Коко, – если ты хочешь аннулировать наше пари, я не против, Бобби. Условия для тебя очень невыгодные.
– Сделай одолжение, – сказал Коко.
Леди Дахау дождалась наконец какого-то одной ей понятного сигнала и открыла двери.
Они вошли в коридор холодного пламени. Ангелы с горящими шпагами вели их за собой. Коко услышал отдаленные оружейные залпы, подсказавшие ему, что не происходит ничего действительно серьезного. Просто Жестянщик послал несколько человек отработать часть месячной квоты, которую платят те, кто заказывает музыку. Холодный огонь, готовый заморозить, обратить в камень все, что попадалось на его пути. Лед потрескивал под ногами Коко. И вот опять Америка. Ангелы с пылающими шпагами и горящими улыбками.
– Помнишь, я обещал показать тебе фокус?
Дикерсон кивнул и вопросительно поднял брови. Они с Коко прошли вперед, туда, где получали багаж. Ангелы с пылающими шпагами, теряя постепенно свое божественное обличье, превратились наконец в стюардесс, катящих за собой багажные тележки. Бледное пламя погасло.
Примерно двадцать ярдов коридор шел прямо, затем сворачивал направо.
Они завернули за угол.
