– Так какое там имя вы произнесли, – склонив голову, Хоган продолжал улыбаться Тому, медленно поднимая правую руку, чтобы расстегнуть пуговицу на пиджаке. Я вспомнил, что он сделал тот же самый жест, прежде чем я ослепил его светом фонаря, и понял, что Хоган застрелил бы меня, как только я начал бы подниматься по лестнице. И еще я вдруг понял, что держу в одной руке револьвер, а в другой фонарик, словно планировал заранее то, что сделал в следующую секунду – я снова резко включил его. Том тут же погасил свой фонарь.
– Ленни Валентайн, – повторил я.
Хоган тут же повернулся на свет моего фонаря. Теперь он больше не улыбался. В глазах его мелькнула какая-то тень, и он открыл рот, чтобы что-то сказать. При мысли о том, что сейчас я услышу его слова, меня охватило вдруг такое отвращение, что палец непроизвольно нажал на курок револьвера, послав пулю вдоль бьющего из фонарика яркого луча.
Последовала вспышка красного пламени, и раздался громкий треск, который, отражаясь от цементных стен, звучал подобно взрыву. Под волосами Хогана появилась черная дыра, а из затылка брызнула кровь. Хоган выпал из луча света, словно исчез. Тело его упало на пол, и воздух наполнился запахом крови и пороха. Белый дымок медленно растворялся в ярком луче.
– Много же времени тебе понадобилось, чтобы решиться, – сказал Том, направляя фонарь на меня. Моя окаменелая рука по-прежнему целилась из револьвера в то место, где стоял только что Хоган. Я позволил ей безвольно упасть вдоль тела.
Я не помню, что прочел на лице Хогана.
Том посветил фонарем вниз. Хоган лежал распростертый на цементом полу, чуть подогнув ноги и широко раскинув руки. Текущая из затылка кровь собиралась в лужицу под его щекой.
Я отвернулся и, шатаясь, добрел до стены. Пошарив рукой, нашел выключатель и зажег свет. Потом оглянулся и снова посмотрел на Хогана. Из дырки под волосами стекала красная струйка.
Том подошел поближе, засовывая в кобуру пистолет, и присел рядом с телом. Он перевернул его на спину, и рука Хогана попала прямо в лужу крови, запах которой проникал в меня до самого желудка, словно запах несвежих устриц. Том засунул руку в один из карманов серого пиджака Хогана.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Ищу ключ. – Он засунул руку в другой карман. – Вот так, хорошо, – Том достал маленький серебристый ключик и показал его мне.
– Для чего это?
– Бумаги, – сказал Том. – А теперь... – На этот раз он засунул руку в карман своего пиджака и достал оттуда черный маркер. Сняв с него колпачок, он посмотрел на меня так, словно думал, что я попытаюсь его остановить. – Я не полицейский, и я не заинтересован лично в совершении правосудия, но, возможно, оно должно выглядеть именно так. – Он отошел на шаг от тела, смахнул с цемента пыль и написал: «Голубая роза». Потом снова повернулся ко мне. – На этот раз это действительно был детектив. Дай мне тот пистолет.
Я передал Тому пистолет, который продолжал сжимать в руке, он аккуратно вытер его платком и наклонился, чтобы вложить в правую руку Хогана. Он сомкнул пальцы мертвого детектива, положив указательный на курок, а потом вытащил из кобуры револьвер тридцать восьмого калибра, принадлежавший Хогану. Он подошел ко мне, протягивая револьвер.
– Мы избавимся от него чуть позже.
Не отрывая глаз от тела Хогана, я опустил револьвер в кобуру на поясе.
– Нам пора уходить отсюда, – сказал Том.
Я ничего не ответил. Сделав шаг вперед, я заглянул в мертвые глаза и пустое лицо.
– Ты все сделал правильно, – сказал Том.
– Я должен убедиться, – сказал я. – Ты знаешь, что я имею в виду. Я обязан убедиться.
Я склонился над трупом и задрал черную футболку до самой шеи Хогана, но ничего не мог разглядеть. Тогда я задрал футболку еще выше и тупо уставился на бледную грудь лежащего передо мной Хогана. Она была гладкой и безволосой. На белой коже ясно выделялись с полдюжины шрамов округлой формы.
Волна облегчения окутала меня, как мед, как золотой поток, и от запаха крови вдруг захотелось рассмеяться.
– Прощай, Фи, – сказал я, опуская рубашку.
– Что ты все-таки делаешь? – спросил за моей спиной Том.
– Старая привычка. Еще с похоронной команды.
Я встал.
Том поглядел на меня с любопытством, но больше не стал ничего спрашивать. Я погасил свет и стал подниматься по ступенькам в темноту.
Не больше чем через три минуты мы были уже на аллее, а через пять минут после этого сидели в «ягуаре», едущем на восток.
