хотел его создатель. Его рамы и перекрытия корчились в огне, как обугленные кости. Трое пожарных в касках и резиновых сапогах поливали пожар бесполезной струёй из шланга. Из огня поднимались клубы пара. Потом я увидел Белого Медведя, молча стоящего возле пожарной машины; он был без формы, в спортивной куртке и коричневых брюках. Похоже, он лелеял свою бессонницу с бутылкой “Дикой Индейки”, когда его застал звонок из пожарной охраны. Было еще достаточно темно, чтобы отблеск пожара окрасил небо и окна близлежащих домов зловещим красным отсветом. Дейв Локкен в форме стоял рядом с Энди и его женой, одетыми в халаты, с одинаково неподвижными лицами. Все трое заметили меня одновременно и уставились, как на демона.
Белый Медведь помахал мне. Я продолжал смотреть на огонь; доски рушились, поднимая охапки искр.
– Тебя разбудила сирена? – осведомился он. Я кивнул.
– Ты вовремя. Спал одетым?
– Я не из постели.
– Я тоже, – он печально усмехнулся. – Хочешь расскажу кое-что? Тебе будет интересно.
Я тупо смотрел на кучу серых армейских одеял, сложенных между горящим Волшебным Замком и магазином Энди.
– Конечно, они не погасят эту хибару, – сказал он, – но хотя бы не дадут огню распространиться на магазин Энди Кастада. Позвонили слишком поздно, чтобы им удалось спасти это творение нашего Дю-эйна, но об этом, я думаю, никто не пожалеет, особенно он сам. Оно должно было рухнуть уже давно. Что интересно, Энди с женой утверждают, что сначала услышали шум, а
Поглядев на Энди и его жену, я подумал, что это похоже на правду.
– Так вот, старая Маргарет стала звонить пожарным, а Энди побежал во двор, уж не знаю, зачем – может быть, пописать. И там он увидел что- то. Знаешь, что?
– Понятия не имею, – Белый Медведь использовал свой старый трюк.
– Не имеешь? И ты не виделся этой ночью со своим старым другом Полом Кантом? – наклоненная голова, поднятые брови, нарочито безразличное выражение лица. Еще один старый трюк.
– Нет.
– Ага. Ладно. Так вот, как я говорил, Энди выскочил из задней двери и увидел это на пороге. Он, как и ты, не знал, что это такое, но решил узнать. Вот он и взял грабли и вытащил это – половина его уже обгорела. И когда он разглядел, что это, он рванул домой и начал тоже мне звонить, но мы с Дейвом уже выехали.
– Ну, и что все это значит, Белый Медведь? – жар огня, казалось, увеличился, поджаривая мне щеку.
– Я думал, ты догадаешься, – он взял меня за руку и повернул к магазину. – Но тебе уже не о чем беспокоиться. Я поставил не на ту лошадь, но так или иначе все закончилось. С этого момента ты свободен от всех подозрений.
Я посмотрел в его большое лицо и разглядел за внешним дружелюбием разочарование и злость. Он повел меня вперед, поддержав под руку, когда я споткнулся.
– Сейчас шестнадцатое июля, приятель, так что нечего тебе торчать здесь до двадцать первого. Впрочем, как хочешь. Это ведь меньше недели. Оставайся, если тебе так хочется, только держи язык за зубами.
– Белый Медведь, – сказал я, – я не знаю, о чем ты говоришь, но знаю, кого ты заподозрил.
– Заподозрил?
Мы были уже возле груды одеял, и Локкен, Энди и Маргарет Кастад прянули в стороны, явно не желая оставаться рядом со мной.
– Там нашли человека, – Белый Медведь нагнулся с видом человека, поднимающего монету с тротуара.
– Человека?
Он молча откинул край одеяла. Я увидел лицо лежавшего там. Половина его лица обгорела, но глаза были еще открыты. Я почувствовал, что у меня подгибаются колени. Белый Медведь опять сжал мою руку, и я вновь ощутил его скрытую злость.
– Это твой пропуск отсюда, Майлс, – сказал он. Я посмотрел на его освещенные огнем черты и обратно – на тело Пола.
– А что с его головой? – спросил я и услышал, что мой голос дрожит. – Его как будто ударили дубиной.
– На него рухнули доски.
– Они не рушились до моего прихода.
– Значит, упал. Я отвернулся.
– И еще, Майлс, – сказал Белый Медведь за моей спиной. Он подтащил меня к другому одеялу, накрывающему еще что-то. – Смотри. Энди нашел еще кое-что, – какое-то время я не мог угадать, что лежит под серой тканью, так как металл почернел от огня. Это оказалась еще одна десятигаллоновая канистра из гаража.
– Так он поджег дом, – подытожил Белый Медведь. – Ясно, как день.
