представить раньше, и в самом центре тошноты, поднимающейся во мне, я почувствовал первые слабые признаки просветления. Бедный человек, подумал я, бедное человечество.
Я снова сложил полотенце над клешневидным предметом и сказал:
– Спасибо. Я не имел в виду останков в качестве доказательства вашей правдивости.
– Прекрасно сказано, сэр, и мы ценим это. Люди вроде нас, честные во всем, выяснили, что люди, склонные к вранью, часто не могут понять правды. Лжецы отравляют наше существование. Но кроме того – такова уж природа нашего старого смешного мира, – без них мы остались бы без работы.
Мистер Кафф улыбнулся, глядя на люстру в грустном осознании мировых противоречий.
– Когда я перенес его на кровать, мистер Клабб бегал туда-сюда, собирая оставшиеся инструменты, чтобы они были под рукой.
– Когда вы говорите, что переместили его на кровать, – перебил я, – вы имеете в виду...
– То, что вы имеете в виду, может сильно отличаться от того, что имею в виду я, сэр, а мой образ мышления может оказаться проще вашего в связи с отсутствием литературного образования. Но помните о том, что в каждой гильдии есть свое наследие обычаев и традиций, которые не может игнорировать серьезный профессионал, свято оберегающий все, что ему дорого. Для людей нашего рода деятельности физическое наказание женщины неизбежно начинается с акта, ассоциирующегося в женском представлении с унижением самого низкого характера. По отношению к мужчинам это так же справедливо. Упустите этот шаг, и вы потеряете преимущества, которых уже никогда не сможете приобрести. Это основа, без которой не сможет стоять вся структура, а основа должна быть поставлена на место, даже если условия делают работу неприятной; это вам не пикник, уж поверьте мне.
Он тряхнул головой и замолчал.
– Мы могли бы рассказать вам массу историй, от которых волосы становятся дыбом, – сказал мистер Клабб. – Но как-нибудь в другой раз. Было где-то около девяти тридцати, когда все наши инструменты были разложены, приготовления завершены, и можно было всерьез браться за дело. Этот момент, сэр, наиболее ценим профессионалами вроде нас. Каждый раз как впервые. В такой миг ты находишься на грани прошлого и будущего, анализируешь свои прошлые достижения, вспоминаешь былые дела. Твое мастерство, твое воображение, скоординированность действий и решимость должны быть призваны вместе с заработанным трудом знанием человеческого тела, потому что это вопрос способности чувствовать, когда надавить, а когда ослабить, вопрос обладания инстинктом выбора правильной техники в нужное время, а такое можно приобрести только с опытом. В этот момент ты надеешься, что твой партнер по такому интимному делу, которое может быть известно только вам двоим, обладает достаточной душевной силой и физической способностью, чтобы вдохновить тебя на лучшую работу. Объект – наш инструмент, а природа инструмента жизненно важна. Даже самый великий виртуоз потерпит фиаско, если заставить его играть на расстроенном, разбитом пианино. Иногда, сэр, после нашей работы нас неделями преследовал привкус пепла во рту, а когда чувствуешь привкус пепла во рту, вспоминаешь о великой цели и своей ничтожной роли в волшебном узоре.
Словно для того, чтобы подавить вкус, о котором только что шла речь, мистер Клабб без помощи ножа или вилки откусил щедрый кусок стейка и промочил горло глотком коньяка. Прожевывая пищу с громким чавканьем и чмоканьем, он опустил ложку в кеджери и начал угрюмо накладывать кашу себе на тарелку.
– Мы приступили к делу, сэр, так же спокойно, как и раньше, – сказал мистер Кафф, – и даже лучше, чем обычно. Ногти были редкой красоты, сэр, ногти были превосходные. А волосы были такими же необыкновенными.
– Ногти? – спросил я. – Волосы?
– Изумительные, – сказал мистер Клабб, с меланхоличным видом засовывая что-то себе в рот. – Если бы можно было сделать лучшие, что в принципе невозможно, хотел бы я оказаться там и поаплодировать вот этими руками.
Я посмотрел на мистера Каффа, а он сказал:
– Ногти и волосы можно назвать традиционными шагами два и три, но фактически они являются шагами один и два, поскольку первая процедура скорее является основным фундаментом для дальнейшей работы, чем ее частью. Процедуры с волосами и ногтями говорят многое об объекте, о его уровне чувствительности к боли, стиле оказания сопротивления, балансе агрессивности/пассивности, а такая информация, сэр, лежит в основе шагов четыре и пять.
– А сколько всего шагов?
– Новичок ответил бы вам – пятнадцать, – сказал мистер Кафф. – Компетентный человек скажет: двадцать. Профессионалы, как мы, знают, что существует по меньшей мере сотня, но в различных комбинациях и с учетом усовершенствований их число дотянет до тысячи. В основе, или на ясельном уровне, после первых двух идут: ступни, зубы, пальцы на руках и ногах, язык, соски, прямая кишка, гениталии, электризация, повсеместные уколы, специфические уколы, небольшая ампутация, повреждение внутренних органов, глаза (незначительные повреждения), глаза (значительные повреждения), серьезная ампутация, локальное снятие кожи и так далее.
При упоминании языка мистер Клабб засунул в рот полную ложку кеджери и хмуро разглядывал картины, висящие на стене перед ним. При упоминании об электризации он поднялся со стула и обошел меня сзади, чтобы изучить их более детально. Продолжая заниматься моим образованием, мистер Кафф повернулся на своем стуле, чтобы наблюдать за действиями своего партнера, я сделал то же самое.
