обеспокоен моими решительными планами. Однако показательное выступление меня не остановило. Выставив ножку, приняла соблазнительную позу и сказала:
— Я пришла, мой сладкий, раздевайся.
Солнечный наглец оторвался от увлекательного занятия запускания мячика в стену и взглянул на меня.
— Раздеться, Аленушка, — принял он озадаченный вид, — зачем?
И ведь прекрасно знает зачем! Опять строит из себя невинность!
— Буду дообращать, — чуть ли не прорычала я, хотя позу не изменила и жутковато-ласковую улыбку с лица не стерла.
Принц еще раз внимательно меня осмотрел и заявил:
— Можно не раздеваться, сластена.
— Да? — Я удивилась только на миг, но не растеряла ни капли решимости. — А ты прав, дело-то на пару минут. Тогда расстегнись.
— На пару? — Артефакт изогнул бровь, а на губах мелькнула улыбка. — Моя прелесть, я не о том. Просто сейчас не время.
Хм, значит, все же сопротивляется.
— А душеньки полагают, что самое время.
— В этом вопросе с ними не поспоришь.
— Вот и не спорь.
— Поверь, искусительница, я счастлив получить от тебя столь заманчивое предложение, но сейчас вынужден отказаться. Лучше, если ты перенесешься в собственную комнату.
— А что так? — изогнула я бровь в ответ. — Ты занят?
— Определенно.
— И чем?
— Тренируюсь.
— Тренируешься бросать мячик?
— Ты наблюдательна, как всегда, звездочка.
Нет, будь на моем месте любая другая женщина, она бы жестоко оскорбилась и гордо хлопнула дверью. Где это видано, чтобы девушка сама предлагала дообратить, а объект предложения активно отказывался. Однако я решила повременить со скандалами, прекрасно зная: Кай просто так ничего не делает. Правда, и зал покидать я не спешила. А вдруг просто артачится, вернее, артефактится, забавляется и жаждет уговоров? Он ведь может? Может.
— Ладно, перенесусь к себе, но учти, предложение ограничено парой минут.
На сие несущее угрозу заявление принц никак не отреагировал, зато сказал: «Поздно».
А что поздно, я поняла через секунду, когда свернутые до этого трубочкой экраны на окнах вдруг разом развернулись и сами собой нацепились на крючки, погрузив большой тронный зал в непроглядную темень. Теперь я поняла, зачем в залитой солнечным светом комнате горели свечи. Без них сейчас ничего нельзя было бы разглядеть. Полагаю, зажег их именно Кай, поскольку сумеречных помощников и дух простыл. Я ведь хлопнула в ладоши, планируя вернуться к себе, но никто не отозвался.
По периметру комнаты прошел сквозняк, и снова стало очень холодно. А потом мороз сосредоточился в центре зала, там даже воздух затрещал и раскололся. Из морозного раскола вышел еще один свободный дух в своем человеческом облике. В темных одеждах, с черными прямыми волосами до плеч и с черными глазами, он уверенно остановился посередине комнаты и обвел ее взглядом. Странно, но этот дух чем-то неуловимо напомнил мне Кая.
— Какая встреча, Аданон, — насмешливо приветствовал младший принц, продолжая подкидывать мячик на ладони, — я смотрю, ты торопился.
— Узнал о твоем возвращении, — глухо ответил визитер, и от его голоса озноб пробрал по коже.
— Неужели соскучился?
— Пришел взять реванш, — ответил гость, а потом вдруг прищурился и громко воскликнул: — Что я вижу!
Это восклицание очень темного, внушающего желание спрятаться духа заставило меня напрячься.
— Ты человек! Уязвимый смертный человек!
— Пока убить нельзя, — хмыкнул Кай, — подожди еще сотню лет.
— Но боль причинить можно, — злобно прошелестел дух. — Когда я узнал о твоем возвращении, даже не предполагал, что меня ждет подобная удача!
— Ай-яй-яй, Аданон, и не стыдно? Пятьсот лет Ирий и Навь не могли заключить мир, а теперь ты намерен этот мир нарушить?
— А кто сказал, что нарушу? Я всего лишь причиню тебе невыносимую боль. Это ведь не повод рисковать с трудом заключенным перемирием? — И он рассмеялся очень злобно и жутко. — Человеческое тело слабо, правда? Очень слабо. А ты попросишь папочку тебя добить, когда я всажу в это тело сотню ледяных копий? Поползешь жаловаться королю, а, Сол? «Ой, папа, папа, — принялся он дразнить принца, — он меня уколол!»
