Я не успела задать последний самый важный вопрос, поскольку дверь распахнулась и к нам вошел Мордефунт, а следом за ним просочился худосочный Жердь, несущий раскаленную докрасна кочергу.
Глава 11
ОБРЯДЫ И НАРЯДЫ
Главный инквизитор тут же подступил к старику и, забрав из его рук официальный документ, передал еще одному заглянувшему в дверь послушнику.
— А копия где? Для архива? — строго спросил он у Липида.
— Туточки, — ответил древний, соблюдающий все традиции инквизитор.
— Прекрасно, — потер ручки Мордефунт, — ладно, послушник, приступай, — кивнул в мою сторону, и послушник поднял кочергу повыше.
То есть на меня с кочергой?!
Так обидно стало, что тотчас захотелось придумать ответную гадость, и сразу вспомнился артефакт. Вот у кого надо поучиться подстраивать каверзы! Ведь как никто другой вредить умеет, всем вокруг достается. И стоило мне только подумать о золотой заразе, как пакость изобрелась сама собой.
— Не по правилам, — указала я на кочергу, — ведь правда? — обернулась к старикану.
— Чего? — проскрипел сторонник древних обычаев и традиций.
— Пытать пришли, а признания в том, что я ведьма, не требуют.
— Непорядок, — согласился Липид.
— Сперва попытаем, потом напишешь, — решил настоять на своей хронологии событий Мордефунт.
— А если так запытаете, что писать не смогу? — усомнилась я, и главный инквизитор задумался.
— А точно это признание требуется? — спросил он у старика.
Тот гневно глянул, еще и знак священный возле лба Мордефунта сотворил.
— Знамо дело! — скрипанул старикан. — Ничего святого у нынешней молодежи не осталось…
— Ну пиши, — махнул рукой инквизитор, стремясь прервать разглагольствования Липида.
Я придвинула к себе чистый свиток, оглядела со всех сторон и старательно разгладила. Жердь и Мордефунт внимательно следили за моими действиями, а потому я могла с успехом воплотить задуманное в жизнь. Я припомнила неудавшийся щипок Жерди (послушник явно питал слабость к нижним формам), заняла положение поудобнее, то есть спиной к зрителям, и медленно нагнулась.
Результат не заставил себя ждать. Сначала раздалось громкое «ох!», а затем звон кочерги и душераздирающий вопль главного инквизитора, которому кочерга упала раскаленным концом на ногу.
Взглянув через плечо, я увидела интересную картину: Мордефунт, невзирая на габариты, очень бодро заскакал по комнате на одной ноге, выкрикивая страшные ругательства. Танец прижженного инквизитора продолжался минут пять, а потом трансформировался в искреннюю ярость, излившуюся на голову Жерди.
— Ах ты! — закричал Мордефунт и схватил с пола кочергу. Потом начался забег по периметру комнаты — инквизитор пытался догнать своего послушника, а тот старательно удирал. Закончился забег в углу, куда Жердь все-таки загнали. Следом раздался второй душераздирающий вопль, поскольку наставник без лишней жалости прижег верного сторонника божественного провидения, очевидно, вложив в это действо какой-то особый просветительский смысл. Затем инквизитор с чистой совестью повернулся ко мне.
— Написала? — грозно спросил он.
— Пишу, пишу, — ответила и, наклонившись, настрочила: «Чистосердечное признание: ведьма, как есть ведьма». Полюбовалась на формулировку. Замечательно! Избежала употребления личного местоимения. Теперь им еще доказать придется, что я себя имела в виду. Такую писанину опротестовать проще простого, может, здесь о совершенно другой ведьме идет речь.
Мордефунт вырвал заявление из моих рук, глянул одним глазом и сунул Липиду: «Приложить к делу!»
Эх, салаги! Я бы внимательней читала. А впрочем, я за годы службы навидалась признаний.
— Ну все, — зловеще вымолвил главный инквизитор и кровожадно потряс кочергой, — а теперь пытать.
— Секундочку, — выставила я перед собой руки, — не имеете права.
— Чего-чего не имеем? — оскалился главный инквизитор.
— Права, повторяю для глухих, не имеете.
