– Врун. Ты собираешься жить вечно.
– Надеюсь, что не придется. Это было бы ужасно. – Он сделал новый глоток из бутылки. – Я пытаюсь сказать, что на Фазе нельзя полагаться. Ты должна быть готова победить или проиграть сама.
– Если я проиграю, то потяну и вас за собой.
– Ну и ладно.
Я отставила бутылку, потому что мой желудок вдруг зашелся в спазме при мысли о возможной смерти Хао.
– Что я сделала, чтобы заслужить такую твою преданность?
Он начал было что-то говорить, но вдруг замолчал и задумался. Потом, подперев подбородок руками, наконец произнес:
– Если облекать все это в слова, магия исчезнет, сестренка. Просто поверь, что я всегда был и буду твоей семьей.
Я засмеялась, но внезапные слезы застали меня врасплох. Хао выругался, подполз ко мне и заключил в объятия.
Дверь вдруг открылась, и через плечо наставника я увидела своего экама, стоящего в проеме.
– Ваше величество…
Хао отлепился от меня, взял бутылку и поднялся на ноги, жестом предлагая Эммори тоже выпить. Экам не отказался, глотнул, а затем отдал бутылку обратно. Хао отсалютовал нам обоим и вышел, закрыв за собой дверь.
– У меня сообщение от Каса для вас, – произнес Эммори, помогая мне встать с пола. – Посмотрите в одиночестве.
– Нет, останься. – Я схватила его за руку. – Не хочу смотреть одна.
Он согласно кивнул, и я вывела проекцию на стену.
«Ваше величество, – мягкая улыбка Каса ударила меня в самое сердце, – я оставил сообщения так, чтобы Эммори нашел их и доставил адресатам. Пожалуйста, не злитесь, особенно это касается Фазе. Она, как и все мы, заботится о вас и делает все для вашей безопасности. Я надеюсь, вы сможете простить ее – и меня – за все это. Ваш путь еще не закончился, и мне очень жаль, что я больше не смогу вас сопровождать. Прошу, никогда не забывайте: вы – Императрица Индраны, легендарная контрабандистка, и нет в мире ничего, с чем бы вы не справились. – Кас свел ладони вместе и дотронулся ими до груди, губ и лба. – Быть вашим телохранителем – самая большая честь в моей жизни».
Сообщение закончилось, а я потерла переносицу. Слез больше не было, вместо них внутри бурлила ярость. Я злилась на Каса и Фазе и понятия не имела, смогу ли вновь доверять ей. Посмотрев на дату на моем смати, я проговорила:
– Эммори, я желаю, чтобы этот человек умер еще до того, как прозвонят колокола, возвещая начало праздника Васант [2]. Найдите его.
– Как прикажете, ваше величество. – Он кивнул и оставил меня одну.
Я же свернулась в кресле, вытащила всю информацию об Уилсоне, которая была у меня в смати, и принялась читать.
– Мы вполне можем быть уверены, что пленников Уилсона не было во дворце во время взрыва.
– Уточни, что значит «вполне» в данном случае, Каспел, – попросила я.
– Мы не нашли никаких останков.
Алиса в ужасе прижала ладонь ко рту, повернувшись к Тазу.
– И никакого отклика от их смати?
– Нет, ваше величество.
Мы уже потеряли столько матриархов, что мне не хотелось думать о том, как будет страдать Индрана, если мне придется укомплектовать Совет третьими и четвертыми дочерьми. Быстро изучив проекцию на столе, я подняла глаза на Каспела.
– Он бы не убил их. По крайней мере, не таким образом. Продолжайте расчищать завалы и дайте знать, если что-то найдете.
– Так точно, мэм.
– Что слышно о после Торопове?
– Все по-прежнему. – Каспел покачал головой. – Мы не уверены, но предполагаем, что дворец был абсолютно пуст, когда вы вошли. Уилсон все еще может думать, что Джейден на его стороне. Ну, или держит его в заложниках.
Я вычеркнула этот вопрос из повестки дня.
– Генерал Трискан, слушаю ваш отчет о наземных силах.
– Зачистка продолжается, мэм. Основной костяк солдат Фанина заявил о капитуляции в порту Суракеш. Еще остались некоторые очаги сопротивления, но наши войска не прекращают прочесывать город и подавлять их. В основном, предатели снимаются с места и бегут отсюда.
– Хорошо. Продолжайте принимать добровольно сдавшихся в плен. Хотя, если они будут оказывать сопротивление…
– Арестов не будет, мэм, – кивнул Агани.
Война была выиграна, Фанин – мертв, а его войска – побеждены. Предательство Лины больно жгло меня изнутри, поэтому я издала противоречивый приказ: не брать пленных среди тех, кто решил сражаться вместо того, чтобы добровольно сдаться. Некоторые выразили возражение, но все мои
